Мир приключений 1969

— Все равно, — сказал Сур. — Мы советские люди. Если я скажу тебе, что, возможно — понимаешь, возможно  — Киселев затеял ограбление. Горячка! Ты будешь считать его виноватым! А так даже думать нельзя, Лёшик.

— Вот так так! А что можно?

— Изложить факты капитану Рубченко, когда он придет сюда. Только факты. Долгонько же он собирается...

Верка сказал:

— Он обещал быстро прийти. Говорит, освободится и живой ногой явится.

Сур кивнул и посмотрел на часы. Я понял его. Он думал о Степке. Но кто разыщет Степку лучше, чем милиция?

Мы стали ждать. Сурен Давидович велел мне быть в кладовой, а сам пошел в стрелковый зал. Верка побежал во двор, чтобы высматривать капитана Рубченко. Я от волнения стал еще раз надраивать пистолет, только что вычищенный Веркой. Гоняя шомпол, заглянул в блокнот Сура.

Внизу листа было написано жирно и дважды подчеркнуто: «Почему все трое хватались за сердце?»

Он был прав. В пеньке хранится оружие, с конфетами передаются, предположим, записки, но почему все хватались за сердце?

И тут Верка промчался в тир с криком:

— Дядя Сурен, дядя Павел пришел!

КАПИТАН РУБЧЕНКО

Павел Остапович Рубченко — однополчанин и друг Сура. Раньше они дружили втроем, но третий, Валеркин отец, умер позапрошлой осенью. Для нас Павел Остапович был вроде частью Сура, и я чуть на шею ему не бросился, когда он вошел. Большой, очень чистый, в белоснежной рубашке под синим пиджаком. Он редко надевал форму.

— Здравия желаю, пацан!

Я сказал весело:

— Здравия желаю, товарищ капитан!

— Какие у вас происшествия? Пока вижу — проводите чистку оружия. Опять школой пренебрегаешь?

— У, такие происшествия... Вы Степку не видели?

Он Степку не видел. Тут заглянул Сур и попросил одну минуту подождать, пока он примет винтовки. Рубченко кивнул и покачал пальцем. Сур сказал «вас понял» и позвал меня оттащить винтовки. Ого! Рубченко не хотел, чтобы его здесь видели, следовательно, уже известно кое-что... Я выскочил, бегом потащил винтовки. Сур даже чистку отменил, чтобы поскорее выпроводить студентов из тира, и сам запер входную дверь. Теперь нам никто не мог помешать, а Степка, в случае чего, откроет замок своим ключом или позвонит в звонок. Наконец Сурен Давидович прикрыл дверь в кладовую, закурил свой астматол и показал на меня:

— Вот наш сегодняшний докладчик. Понял, Остапович?

Рубченко поднял брови и посмотрел довольно неприветливо. По-моему, каждый милицейский начальник удивится, если его притащат по жаре слушать какого-то пацана.

Сур покраснел и сказал:

— Алеша — серьезный человек. Рассказывай подробно, пожалуйста, — и открыл свой блокнот.

Я стал рассказывать и волновался чем дальше, тем пуще. «Где же Степка?» — колотило у меня в голове. Я вдруг забыл, как Федя познакомился с таксистом, какие слова они говорили у пенька. Сур подсказал мне по блокноту. Рубченко теперь слушал со вниманием, кивал, поднимал брови. Когда я добрался до разговора о конфетах — первого разговора, на проселке, — хлопнула входная дверь, протопали шаги, и в кладовую влетел Степка.

Мы закричали: «У-ру-ру!», Сурен Давидович всплеснул руками. Степан порывался с хода что-то сказать и вдруг побелел, как стенка. «Что за наваждение, как нанялся он бледнеть! — подумал я. — Упустил он гитариста, что ли?»

Степка стоял у двери и смотрел в пол — как воды в рот набрал. Таким белым я его еще не видывал.

Наверно, Сур что-то понял. Почувствовал, вернее. Он быстро увел Степку под окошко, посадил на койку и налил воды, как мне только что. Степка глотал громко и выпил два стакана кряду.

— Набегался, хлопчик, — ласково сказал Рубченко. — Вода не холодная в графине? Напьешься холодного — раз-раз и ангина!

Степка и тут промолчал. Даже Верке-несмышленышу стало совестно — он заулыбался и засиял своими глазищами: не обижайся, мол, дядя Павел, Степка хороший, только чудной.

Сурен Давидович сказал:

— Степа тоже принимал участие в этом деле. (Рубченко кивнул.) После Алеши он тоже кое-что расскажет. Хорошо, Степик?

Степка пробормотал:

— Как скажете, Сурен Давидович.

Кое-как я продолжал говорить, а сам смотрел на Степку. Они с Суром сидели напротив света, так что лица не различались. Я видел, как Сур подал ему винтовку и шомпол, придвинул смазку. Сам тоже взял винтовку. И они стали чистить. Степка сразу вынул затвор, а Сур, придерживая ствол под мышкой, открыл тумбочку и достал пузырек с пилюлями против астмы. Я в это время рассказал про пустую поляну и про следы в одну сторону, а Рубченко кивал головой и приговаривал:

— Так, так... Не было следов? Так, так... Подожди, Алеша. — Он повернулся к Степке: — Ты, хлопчик, до самого города проехал в такси?

Степка сказал:

— До места доехал.

— Куда же?

— Въехал в ваш двор, со стороны улицы Ленина. Через арку.

— Они тебя обнаружили?

— Я спрыгнул под аркой. Не обнаружили.

— Молодец! — горячо сказал Рубченко. — Ловко! Проследил, что они делали впоследствии?

В эту секунду Сурен Давидович щелкнул затвором и вскрикнул:

— Каковы мерзавцы! Патрон забыли в стволе!

Капитан повернулся к нему:

— Прошу не мешать! Речь здесь идет о государственном преступлении!