Мир приключений, 1971 (№16)

Очередной выпуск “Русского художественного листка” порхал в гостиных и лавках, в кофейнях и читальнях. И не только “весь Кронштадт”, но и “весь Петербург” смеялся. Смеялись над карикатурой: бывший моряк… в полицейском мундире. А подпись гласила: “Все части света обошел, лучше 2-й Адмиралтейской не нашел”.

Вначале было весело, потом смешно.

Но боже мой, какой мрак, какие невзгоды легли между этим “вначале” и этим “потом”!

Двадцать седьмой — это смерть и смерч, голод и скорбут,[28] подлость и мужество.

1

Есть несколько значений слова “транспорт”. Андрей Логгиныч Юнкер предпочитал карточное. В азартных играх “транспорт” — перемена ставки с одной карты на другую.

Юнкер играл в карты и в службу. Карточные “маневры” вел на зеленом сукне, служебные — в адмиральских передних. Андрей Логгиныч играл, а не отыгрывался, не служил, а выслуживался. Ему благоволил светлейший князь Меншиков, глава флота…

У слова “транспорт” есть и военное, морское значение: фрегат, назначенный для мирной перевозки грузов.

В 1840 году капитан-лейтенант Юнкер получил транспорт “Або”. Но и тут для господина Юнкера была перемена ставки. “Або” шел в кругосветное. А кругосветное сулило многое, ежели под многим понимать увеличенное денежное содержание и увесистый сундук со звонкой монетой на двухгодичные корабельные нужды…

Надо вам сказать, что снарядить корабль в дальний поход — работа ломовая, страдная. Все хлопоты Андрей Логгиныч любезно уступил подчиненным.

Сам же обретался на бережку. И не в Кронштадте, а в Санкт-Петербурге.

В столице господин Юнкер не скучал. Я забыл сказать, что Андрей Логгиныч не только любил распечатать колоду, но и бутылку. Получив “Або”, он получил изрядные суммы. Конечно, казенные. Да ведь известно: казенное — страшно, подержал — и за пазуху.

В столице господин Юнкер пил вино. Его подчиненные в Кронштадте лили пот. Юнкер знал, кому довериться. Старший офицер лейтенант Бутаков? Потомственный моряк, хлебнувший соленой воды едва ль не с пеленок. У Бутакова ревностные помощники: Петр Бессарабский и Павел Шкот, Евгений Голицын и Николай Фредерике. Штурман Клет? Разумеется, черная кость, но в навигации смыслит достаточно. (Андрею Логгинычу не худо было б добавить, что “черная кость” смыслила в навигации куда больше его высокоблагородия.) Господин Юнкер знал, на кого положиться. И кутил напропалую.

В исходе августа “Або” изготовился к плаванию. Припасы для Камчатки наполнили трюмы.

Пришла пора вытянуться из гавани на рейд и при добром ветре поднять якорь.

Обычно капитанов дальнего плавания в такие дни одолевает печаль: прощай, родные берега, прощай, родные гнезда! А господин Юнкер и бровью не повел.

Тут, кстати, вспоминается мне один моряк. Он говаривал, что видел на своем веку лишь одного капитана дальнего плавания, “который взошел на палубу танцующей походкой и весело отдал первую команду”. Оказалось, пенитель океанов “оставлял позади лишь кучу долгов и грозивший ему судебный процесс”.

Андрей Логгиныч легкой стопою обошел транспорт — трехмачтовый, восемьсот тонн водоизмещения. Старший офицер сопровождал командира.

— Ничего не забыто? — осведомился господин Юнкер.

— Все по реестрам, — отвечал Бутаков. — Не забыто, Андрей Логгиныч.

“А рояль? А бочки с вином? — ухмыльнулся про себя господин Юнкер. — А все заказанное Страннолюбским?” Но вслух капитан-лейтенант ничего не сказал ни про рояль, ни про вино.

В пятый день сентября 1840 года военный транспорт “Або” оставил Кронштадт. День был вёдреный, ветер свежий.

2

“Або” строился в Финляндии. Финские сосны раскачивал балтийский ветер. Теперь он раскачивал сосны, принявшие вид фрегата.

Погода стояла погодливая. Море ходило ходуном. Но моряков не уходило, никто не страдал морской болезнью, и господин Юнкер мог бы полюбоваться ладным экипажем.

Однако господин Юнкер отлеживался в каюте. Санкт-петербургские развлечения взяли-таки много энергии. Андрей Логгиныч, как и прежде, надеялся на старшего офицера. Э, лейтенант Бутаков отлично справится со своими обязанностями. А сверх того и с обязанностями командира. Андрей Логгиныч не страдал избытком самолюбия. Он мельком думал, что скоро будет страдать от недостачи особого рода. Но покамест гнал мрачную мысль. Авось как-нибудь образуется.

Говорят, дружба испытывается пудом соли. Служба на море солона и без соли, у нее иные мерки. Уже за Толбухиным маяком, первым на вест от Кронштадта, Бутаков смекнул: Андрей Логгиныч — командир по штату, а он, Бутаков Алексей Иваныч, командир со штатом. На него, Бутакова, легла ответственность и за людей, и за корабль. За всех и за каждого.

Бутакову недавно исполнилось двадцать четыре. Полжизни носил он форменное платье: кадет, гардемарин, мичман, лейтенант. Черное море было купелью: отец-моряк брал сына в крейсерства. Балтика была практической школой: фрегаты, корвет, линейные корабли. Однако Черное и Балтика — лишь заводи Мирового океана. И теперь лейтенанта ждали гром и вихрь Атлантики, Индийского, потом — Великого или Тихого.