Мир приключений 1973 г.

— Пошли, — согласился я, потому что не знал, как прервать беседу с тренером.

— У меня только плавок нет, — сказал я ребятам, когда мы подходили к нашему домику. И тут же пожалел. Если бы не сказал, то вспомнил бы уже на берегу и не надо было бы лезть в воду. Ведь я все равно не смогу раздеться при них.

Плавки они мне достали. И отступать было поздно. Я последовал за ребятами к реке и, уже выйдя на берег, понял, что сделал глупость. Вернее, я понял это раньше, когда спросил про плавки. Но пока не вышел на берег, на что-то надеялся.

Баскетболисты играли в волейбол. Они были все как на подбор сухие, загорелые, сильные и очень красивые. Может, потому я сразу вспомнил о Большом театре. И представил, как я выйду сейчас на берег в одних плавках и каким белым, голубым, округлым, мягким и уродливым будет мое тело рядом с их телами. И Валя, тонкая, легкая, стояла на самом берегу, у воды, и глядела на меня.

— Пошли в кусты, переоденемся, — сказал Толя.

Но я ничего не ответил. И раз уж уходить было нелепо, я сел под куст, на песок, обхватил руками колени и сделал вид, что смотрю, не могу оторваться, смотрю, как они играют в волейбол на берегу. И я, конечно, был смешон — один одетый среди двадцати обнаженных. Особенно в такую жару, когда окунуться в воду — блаженство. Но для меня это блаженство было заказано.

— Раздевайся, Коленкин! — крикнула мне из реки Тамара.

Я отрицательно покачал головой. Пора было уходить. Но не уйдешь. Все смотрели на меня.

— Он утонуть боится, — сказала вдруг Валя. — Он гордый отшельник.

Это было предательство. Они смеялись. Беззлобно и просто, как очень здоровые люди. Но они смеялись надо мной. И у меня не было сил присоединиться к ним, показать, что я умнее, смеяться вместе с ними. В чем было мое единственное спасение. А я встал и ушел. И видел себя, каким я кажусь им со спины — маленьким, сутулым и нелепым. А они смеялись мне вслед, и я отлично различал смех Валентины.

А вечером к нам приехали студенты. Они приехали тогда, когда я уже собрал свой чемоданчик, спрятал его под койку, чтобы раньше времени не поднимать шума. Тренер обойдется без меня. И если команда даже и вылетит во вторую группу — кто-то же должен вылететь. И у тех, кто вылетел бы вместо нас, то есть вместо них, тоже есть тренер и тоже есть Иванов, и Коля, и Толя, и даже доктор.

— Эй! — крикнул с дорожки массажист. — Коленкин! Выходи. Тренер зовет! Сыграем сейчас.

Он не стал ждать моего ответа. Я хотел было скрыться, но тут же появились Коля с Толей и стали собираться на игру, и мне, чтобы не казаться еще смешнее, пришлось собираться вместе с ними.

— Ты чего убежал? — спросил Коля. — Мы же так.

— Его Валентина задела, — сказал Толя. — Обидно человеку. Ведь каждый хочет — купается, хочет — не купается. А ты же ржал со всеми. Может, Гера и в самом деле плавать не умеет. Тогда знаешь как обидно!

— Правильно, — ответил ему Коля. — Меня однажды с парашютом прыгнуть уговаривали, а я жутко испугался.

Хорошие ребята. Утешали меня. Но мне было все равно. Я уже принял решение. Из меня не получилась созданная в колбе звезда мирового баскетбола. Доктор был прав. Мне лучше заниматься ходьбой. От дома до станции метро.

Но на площадку я вышел. Не было предлога отказаться.

Студенты уже разминались под кольцом, и мое появление вызвало спонтанное веселье. Вроде бы ко мне никто не обращался. Вроде бы они разговаривали между собой.

— Плохо у них с нападением.

— Наверно, долго искали.

— Алло, мы ищем таланты!

— Он два месяца в году работает. Остальные на пенсии.

Тренер студентов, высокий, жилистый, видно бывший баскетболист, прикрикнул на них:

— Разговорчики!

— Не обращай внимания, — сказал мне, выбегая на площадку с мячом и выбивая им пулеметную дробь по земле, Иванов, — Они тебя еще в игре увидят.

А я понимал, что и это обман. В игре они меня не увидят. Потому что играть нельзя научиться в два дня, даже если у тебя лучше, чем у них, устроены нервные связи. И учиться поздно.

Это была моя первая игра. Тренер сказал:

— Пойдешь, Коленкин, в стартовой пятерке. Главное — пускай они на тебе фолят. Штрафные ты положишь. И не очень бегай. Не уставай. Я тебя скоро подменю.

Напротив меня стоял верзила с черными усиками. Ему было весело. Свисток. Мяч взлетел над площадкой. Ах ты верзила! Смеешься? Я был зол. Я побежал к мячу. Именно этого делать мне не следовало. Потому что за какую-то долю секунды до этого Иванов кинул мяч в мою сторону. Вернее, туда, где меня ужо не было. И верзила перехватил мяч. Я суетливо побежал за ним к нашему кольцу и попытался преградить дорогу верзиле. Тот незаметно, но больно задел меня коленом, и я охнул и остановился.

— Ну, чего же ты! — успел крикнуть мне Иванов.

Верзила подпрыгнул и аккуратно положил мяч в кольцо. Обернулся ко мне, улыбаясь во весь рот. У меня болело ушибленное бедро.

— К центру! — кинул мне на бегу Иванов.

Коля вбросил мяч. Я побежал к центру, и расстояние до чужого кольца мне показалось неимоверно длинным. Было жарко. Мне казалось, что смеются все. И свои и чужие.