Мир приключений 1976 г.

У него не было времени на раздумья. Минуты, что отвоевал он у обстоятельств, истекали.

Поскользнувшись, что было не так уж трудно здесь, на крутом склоне, Тимка упал и почти сразу вскочил на ноги. Но то, что он увидел при этом, сразило его надежней пули из автомата. Задыхаясь от обиды и горя, он стал карабкаться вверх по склону, чтобы случайно не навести немцев на это печальное убежище.

Аси в нем не было: он увидел накрытое плащом и обложенное камнями тело боцмана. Дядька Василь умер, Ася ушла…

Тимка доведет свое дело до конца, но некому будет рассказать об этом, и никто никогда не найдет посылку…

— Тима!

Он резко оглянулся и вздрогнул.

Его окликнула Ася. Она скрывалась в каких-нибудь полутора — двух шагах от него. Но Тимку ошеломило еще и другое: Ася пряталась в «Ромбе»! Услышав ее оклик, он бросил взгляд в сторону Летучих скал и мгновенно вспомнил, что было связано с этим гротом, что означал странный пеленг отца. Именно с этого места, как ниоткуда больше, четыре сосны-рыбачки сливались в одну. И очертания ее сильно напоминали фигуру молодой женщины с развевающимся на ветру подолом юбки! Отец говорил: «Слабые не выдержали, ушли. Но одна, самая преданная, осталась…» Отец был страшным выдумщиком! Жаль, что Тимка частенько слушал его лишь краем уха…

Все это молнией промелькнуло в его голове, пока он переводил взгляд сначала в сторону откоса, где рыли немцы, потом на Шавырина, который вылез наружу из первой щели и, удостоверившись, что Тимка здесь, уже вползал на четвереньках в следующую…

— Молчи, Ася! Слушай внимательно и молчи! — приказал Тимка, не выпуская из-под наблюдения весь гребень склона, где вот-вот мог появиться штурмбанфюрер с матросами. Дернул тельняшку из-под ремня, чтобы веревка упала на землю. Ногой затолкнул ее под куст. — Слушай, Ася! Запоминай все до слова, повторить я не смогу! Как только стемнеет, привяжешь эту веревку к самой крайней сосне и спустишь на корабль! Если сможешь, Ася! Повторяю: если будет можно! А теперь главное! В левом углу этого грота… — Для отвода глаз он рвал и пихал в рот горькие волчьи ягоды. Выплевывал и рвал снова. — В левом углу твоего грота зарыт ящичек-рация и еще, наверно, пакет! Ночью, Ася, — ты слышишь меня? — возьми это все и пробирайся в лес, ты должна пробраться! Уходи сначала по склону, потом напрямую! Будь осторожна у шоссе! Тебя остановят в лесу: «Кто идет?» Спросишь: «Вы ждете кого-нибудь?» Тебе ответят: «Мы ждем Асю со «Штормового». Тогда скажешь: «Ее зовут Ася Вагина». Тебя проведут, куда надо. Запомни, Ася, это главное для тебя: уходи сразу! Если не увидимся, прощай!.. — Он сделал шаг прочь от Асиного убежища, но задержался, когда что-то слабо пискнуло в кустах. — Еще, Ася… Я тогда не хотел тебя ударить, честное слово!.. Это нечаянно… Прощай!

И Тимка полез напропалую в сторону от Летучих скал. Глаза его заволокли слезы, оглушающе колотилось сердце и, ослепленный, полубезумный от хмельного счастья свершения, он рвался через кусты, полосуя на клочья брюки, обдирая кожанку, — подальше от Аси, в сторону от Шавырина. И яростно свистел в ушах ветер: «Все!» И ударяло о берег море внизу: «Все!» И стонали сосны на гребне: «Все!» А может, это его беззвучный крик — тот крик, что наполнял душу, мозг, сердце, — воплотился в свист ветра, в грохот прибоя, в пение сосен на гребне: «Все!»

«Все, папа!

Ты слышишь меня?!

Я сделал то, что не успел доделать ты!

Теперь я только отомщу за тебя! Ты слы-шишь?!

Я люблю тебя, па-па!»

Он видел уголком зрения, что появился на гребне в сопровождении двух десятков новых помощников штурмбанфюрер, знал, что его поведение может показаться странным, но знал и то, что уже вечерело, что скоро-скоро окутает Летучие скалы ночь… а кроме того, на ресницах его сверкали слезы — и он не мог остановиться.

Ворвался в первый, самый большой грот и, чтобы скрыть возбуждение, забрал у одного из матросов лопатку, сказал по-русски: «Отдыхай!», а сам стал рыть, чтобы физическим напряжением ослабить, приглушить свою шальную детскую радость. И когда в пещеру заглянул штурмбанфюрер, Тимка готов был к продолжению уже выигранной им игры.

— Зачем ты, Тима? — недовольно поморщился штурмбанфюрер, указывая на лопатку. — Оставь! (Тимка передал лопатку матросу.) Ты нашел что-нибудь?

— Да, много! — Тимка повел его наружу. — Штук пятнадцать уже нашел! В одном там Шавырин копает палкой! — показал Тимка, а в глазах штурмбанфюрера мелькнули жесткие огоньки: Шавырину следовало бы внимательней исполнять свои главные обязанности. — Пошлите людей, я буду показывать, а вы их направляйте! — распорядился Тимка. — Если мы сегодня не найдем, завтра — ручаюсь!

Тимка разыскал по гроту на каждого из матросов, предоставив каждому сделать открытие в одиночку.

Шавырина Тимкин покровитель наградил весьма выразительным взглядом и заставил тоже копать, справедливо полагая, что его собственного наблюдения за Тимкой будет достаточно. А Тимка старался держаться ближе к нему, но, как и тот, наведывался то к одному, то к другому из матросов, то к Шавырину, проверяя, как идут дела.