Мир приключений 1978 г.

Первым в списке значился профессор одного из местных институтов. Грошев поехал к нему. Профессор — краснолицый, замкнутый, даже суровый человек лет пятидесяти — встретил Николая настороженно, на вопросы отвечал резко, исчерпывающе.

— Машину приобрел пять лет тому назад. Был случай, когда возле нее крутилось трое парней, но я наблюдал за ними из окна магазина. Я не стал ожидать развития событий, а подошел и спросил, что им угодно. Один из них, в розовой трикотажной рубашке, глупо улыбнулся и спросил, не служил ли я в армии. Я ответил, что не служил, и они ушли.

— Вы смогли бы узнать и человека в розовой рубашке и двух других?

— Да.

— Вы ездите с портфелем?

— Нет.

— Но в тот день у вас в машине был портфель? Припомните. Это очень важно.

— Вероятно, был… Я ездил с сыном и его девушкой, а сын носит портфель.

— Скажите, а что вам сказал человек в розовой рубашке, когда вы ответили, что в армии вы не служили?

— Это тоже важно?

— Все в нашем деле важно…

— Сказал, что обознался — думал, что это машина его армейского командира, который недавно уволился из армии.

— А вы в самом деле не служили в армии?

— Служил.

— А почему же вы отказались от этого?

Профессор недоумевающе, сердито взглянул на Грошева, но лицо у него вдруг помолодело.

— Понимаете, я однажды, как говорят студенты, на этом поплавился.

— Не понимаю…

— Я действительно служил в армии, десантником. — Что-то неуловимо расправилось в лице профессора, и оно стало добрым и даже чуть озорным. — И до сих пор, знаете ли, питаю слабость к парашютистам. Студенты каким-то шестым чувством учуяли эту мою слабость и стали являться на экзамены со значками парашютистов на груди. Так я выяснил, что на нашем факультете учится чуть не рота парашютистов, а ректорат был приятно обрадован высокой успеваемостью. — Лицо профессора стало лукавым и грустным. — Но вскоре я выяснил, что значки они передают по эстафете. — Профессор прикрыл глаза и развел руками: — Естественно, я вспылил, но потом вспомнил, как сам пользовался слабостями преподавателей и… стал отсылать парашютистов к ассистентам: они дотошнее.

— Напрасно, — усмехнулся Грошев. — За что же так казнить находчивых ребят?

— Тоже грешили? — нарочито строго спросил профессор.

— А кто свят в таком деле?

Они посмеялись, вспомнили студенческие проделки и расстались. Профессор пообещал в случае нужды прийти на опознание жуликов.

11

Второй владелец белой «Волги», Иван Тимофеевич Камынин, сразу показался недобрым человеком.

Наверное, виной тому было его подворье — высокий, с маленькими суровыми окнами дом из силикатного кирпича, приземистый гараж, крепкий высокий забор с колючей проволокой поверху и большая, в несколько красок, вывеска на калитке:

«Во дворе злая собака».

На стук к калитке вышел сам хозяин, внимательно проверил удостоверение, но в дом не пригласил. Грошеву пришлось напомнить о гостеприимстве. Хозяин загнал большую молчаливую собаку в конуру, закрыл ее дверцей и провел Грошева по выметенной мощеной тропке между пышными гладиолусами на веранду.

— Присаживайтесь. — Камынин выдвинул стул из-за стола.

«Не хочет пускать в дом, — отметил Николай. — Ну ладно. Пока можно и так».

На все вопросы Камынин отвечал медленно, напряженно думая, постукивая сильными толстыми пальцами по клеенке, и Николай отметил, что под ногтями у Камынина прочно засела черная садовая земля.

— Машину я не покупал, а выиграл по денежно-вещевой лотерее.

— Ездите много?

— Нет… Можно сказать, редко. Во всяком случае, не каждый день.

— Бережете?

— А что ж гонять зря…

— Кем работаете?

— В настоящее время?

— Разумеется…

— В настоящее время сторожем на галантерейной базе.

— На жизнь хватает?

— Жена работает. Сад опять же…

— А раньше кем работали?

— Ну, то быльем поросло…

— А все-таки?

— Н-ну… кладовщиком работал. На молочном заводе.

Сразу вспомнилось полузабытое громкое дело жуликов, обкрадывавших местный молокозавод.

— Вас оправдали?

— Разумеется.

Ну что ж… Нежелание возвращаться к неприятному прошлому понятно. И все-таки какая-то очень личная неприязнь к Камынину не исчезла. Поскольку она была именно личная, Грошев постарался отодвинуть ее в сторону и заглушить — следователю она только мешает.

— Разрешите посмотреть машину?

Хозяин молча повел его к гаражу. Блеснули отполированные лак и никель.

— Сколько наездили? — спросил Грошев, медленно обходя машину.

— Семнадцать тысяч, — вздохнул хозяин и сообщил: — Наверное, продавать придется…

И это естественно — сторожем много не заработаешь…

Николай осмотрелся. В углу, под брезентом, горбились автомобильные покрышки, на стене висел съемный багажник, который при необходимости крепится на крыше машины, а под ним стояли канистры. Запасливый…

Нет, такой не продаст машину. И эта хозяйская ложь, рассчитанная на простачка, бьющая на жалость, вдруг перемешалась с подавленной, но не ушедшей неприязнью и обозлила Николая. Он подошел к Камынину вплотную и, заглядывая ему в глаза, спросил:

— Почему вы не сообщили в милицию о краже портфеля из вашей машины?