Мир приключений 1980 г.

И наблюдательную позицию они получили роскошную: машина оттуда видна отлично, а они за кустами, слегка даже нависающими над калиткой, не видны совсем. Но только они заняли эту позицию и собрались коллективно подумать, что им делать дальше, как из-за угла зеленой башни вышел довольно молодой высокий человек в зеленой рубашке и в джинсах и, держа в руках какую-то большую непонятную решетку, направился к «Жигулям».

Правда, решетка оказалась всего-навсего автомобильным багажником, который молодой человек взгромоздил на крышу и стал очень аккуратно подравнивать, а затем терпеливо привинчивать, и что-то у него не получилось. Тут между ним и ребятами прополз к Нижней Масловке трамвай. А когда медленно прополз и другой в противоположную сторону, оказалось, что молодой человек открыл задний багажник и извлекает укладку с инструментами. А потом он открыл капот и начал возиться в двигателе. И снова между ними проехал трамвай, а потом два грузовика, и ребят даже начала бить дрожь — от напряжения и от того, что они, говоря по-честному, не знали, как дальше действовать.

…А как они ненавидели того молодого человека! Он же был для них противник, враг. И это очень тяжко вот так, затаившись, видеть совсем рядом противника, который делает какие-то обыкновенные дела, но и эти обыкновенные дела для тебя тоже вражеские. Дак бы мирно они ни выглядели, все они — против тебя.

Славик не выдержал и полез в калитку.

— Ты что? — спрашивает Ольга.

— Я там должен стоять. Я здесь больше не могу.

— Не высовывайся! — шипит Данила.

— Я тихонечко, — молит Славик. — Я на одном месте буду стоять, но только там — в открытую.

И представляете, в момент, когда Славик высунулся, вдруг раздался воющий звук автомобильного мотора — такой, как бывает, когда машина должна тронуться с места и шофер слишком сильно нажал на педаль газа. И тут же раздался отчаянный крик Славика:

— Варяг! Варяг!

Ольга, Митя, Данила, Эдик сразу уставились в те «Жигули» — а там капот и крышка багажника по-прежнему торчат вверх. Только хозяин поднял голову и оторопело на Славика смотрит.

Тогда все четверо выскочили из калитки на улицу. И — ничего не видно, потому что опять ползет двухвагонный трамвай. Но вот он прошел, и, оказывается, по дальнюю сторону зеленой башни — на выезде от домов, расположенных сзади нее, — уже у самой мостовой мигает указателем правого поворота другой беленький «жигуленок», и хозяин его терпеливо пропускает медленно катящийся по той стороне синий «Москвич» — «пикап». Оба левых окна, обращенных к ребятам, открыты, и за рулем виден массивный седой мужчина с круглой, совершенно белой шкиперской бородой, а в заднее окошко высунула нос собака — ирландский сеттер, копия Варяга, ну, конечно, насколько об этом можно было судить на расстоянии чуть ли не сотни метров.

Когда рассказываешь — получается долго. А глаза-то фиксируют все, как киноаппарат. Три секунды — «пикап» проехал, «жигуленок» вывернул и неспешно пополз к улице 8 Марта. А когда он поворачивал, Славик снова крикнул: «Варяг!» — и тогда собака высунула как следует голову и дважды гавкнула. И кто-то, видимо сидевший рядом с ней в глубине, оттянул ее от окна за ошейник, чтобы не высовывалась и не гавкала.

И Митька, и Данила сразу сообразили, что машина — это те самые «Жигули» модели 2103, которые они видели у дома позади башни, а за ее рулем — дядька, который позавчера накупил у них на Башиловской целую сетку бутылок «Байкала». И хотя номер у машины не такой серии и задние фары — каждая из двух, а не из девяти прямоугольников, и вид у дядьки до отвращения приличный, сомнений не было никаких: собака сзади — их украденный Варяг. Ведь голос-то! Голос!

Они стояли на тротуаре оцепеневшие, а сторож у автобазы встрепенулся на Славикины вопли и погрозил метлой.

И тут Эдик как закричит:

— Такси! — и замахал руками.

И все замахали, потому что со стороны улицы 8 Марта плелась старенькая «Волга» с зеленым огоньком, причем она была почему-то даже не салатного, а какого-то нестандартного грязно-рыжего цвета. И двигатель у нее уже издали стучал. И кузов у нее уже издали скрипел. И хотя она ехала медленно, было видно, что останавливаться ради них ее шофер не собирается.

Но мы же знаем, что Эдик Соломатин — человек поступков. Он как понял, что такси не остановится, так и кинулся на мостовую и расставил руки: не пущу! Хорошо, скорость была маленькая.

Шофер выскочил.

Вот если бы я этот детектив придумывал, как говорится, из головы, то в этом месте шофером должен бы оказаться Петя Михнев, так как мне проще было бы все закруглить. Тем более, закругляться давно пора. Но закруглялось-то иначе! И шофером был не юный Петя, а ничем на него не похожий мужчина лет уже сорока, с серым недовольным лицом человека, у которого начинается обострение язвы двенадцатиперстной кишки и который ищет не приключений, а диетическую столовую, ибо есть ему полагается каждые три часа.