Мир приключений, 1984 (№27)

Все происходило в точном соответствии с авторским и режиссерским замыслом. Даже когда Андрей с окровавленным липом приподнялся на локте и отчаянно крикнул: “Я умираю, товарищи! Меня убили!”, публика, восхищенная настоящей игрой, бурно аплодировала, Старцев, стоя сбоку, за кулисами, шептал: “Молодец! Талант, настоящий актер выйдет”. И только Коля Мартынов бросил свою винтовку и стоял потрясенный: неужели она и вправду выстрелила? Не может быть! Но ведь была отдача…

Первой опомнилась Зоя. Она близко видела лицо Андрея. Он же весь в крови, откуда, почему?..

— Его убили! — вскочила она. — Застрелили по-настоящему!

— Закрывай занавес! — крикнул Старцев, выбегая вперед. Зрители кинулись к сцене и начали на нее карабкаться.

— Куда! — раскинул руки им навстречу Павел Степанович. — Куда? Нельзя!..

Лишь спустя полчаса, когда был наконец наведен порядок и окровавленного Андрея в сопровождении матери и Зои увезли на извозчике в больницу, зрители стали расходиться, обсуждая происшедшее. В толпе вместе со всеми медленно, не спеша шествовал пожилой усатый человек в очках. Свернув на боковую пустынную улицу, он вынул портсигар и закурил. К нему тут же подошел высокий, худощавый, в военной фуражке.

— Ну как, Филипп Антонович?

— Порядок. Разыщи-ка сейчас там Борчунова, ко мне его приведешь часа через полтора. Я пока тут еще одно дельце проверну.

— А дальше что?

— Сидите, ждите меня. Да не бойся ты, никто твою конуру не найдет. Как побеседую с Борчуновым, мы с тобой и отправимся в дорогу. Так что подготовься. — Коренастов махнул рукой и скрылся за углом.

Так же не спеша добрался он до Куликовки и вы шел на Верхнеполевую улицу. Где же тут третий дом от угла? Ага, вон он. И окошко еще светится. Неплохой домик, над парадным причудливый навес, наличники резные. А на улице ни души… Он влез на завалинку, заглянул в окошко. В кухне у лампы старушка, нацепив на нос перевязанные тряпочками очки, читала какую-то толстую книгу, шевеля губами. Видно, бабка ихняя, Библию читает. Как там в священном писании сказано? “Весь твой род погибнет до седьмого колена”. Внука изничтожили, теперь ваша очередь…

Оглянувшись. Коренастов вытащил из кармана бутылку, полил двери и окна, затем подошел к забору — вылил и на него остатки керосина. Потом дернул за ручку проволочного звонка.

— Кто там? — послышался дребезжащий старческий голос.

— Мне бы бабушку Андрея Ромашова.

— А что вам нужно? — спросила из-за двери Аграфена Ивановна.

— Да вот послали сообщить ей: только что в театре, прямо на сцене, убили ее внука и изувечили дочку…

Он не докончил. Из-за двери донесся звук упавшей лампы, а затем глухой звук падения на пол чего-то грузного. Чиркнув зажигалкой, Коренастов зажег клочок бумаги и сунул его под дверь. По облитому керосином дереву побежали слабые синеватые огоньки.

Ну что ж, можно считать, он этим отплатил за все. Остается главное — Советская власть. С ней у него счеты покрупнее. Ох, каком их всех ненавидит! И они это еще почувствуют…

***

— Ну и пробиться сюда! — говорил Золотухин, сидя у кровати Андрея, неподвижно лежащего на спине, лицо — в бинтах. Говорят, бегать скоро начнешь? И почему же только доктора не пускают к тебе…

— Что у вас там нового? — прошелестел сквозь бинты Андрей.

— Да что может быть? В порядке.

— А этих поймали, что в меня стреляли?

— Слушай, Мартынов-то ведь и не знал, что у него в винтовке патроны. Их ему Борчунов подложил по наущению Коренастова. Мы этого Вадима у гадалки нашли. Он сразу все и выложил, говорит, ревновал к тебе Зою. Но тут дело оказалось посерьезней: Коренастов его и Симочку для связи в городе оставлял.

— А его взяли?

— Коренастова? Нет еще, но найдем, обязательно… Думаем, он в Ташкент подался. Помнишь, их связной туда поехал. Да, знаешь, откуда эта история с Зоиной запиской? Ты записку, когда у Симочки был, выронил, она и решила устроить тебе “страшную” месть. И уговорила Ларису написать. А та по дурости адрес в ней свой сообщила. Вот как в нашем деле бывает. Если б не этот случай, устроил бы нам Коренастов знатный фейерверк…

— А родителей когда ко мне пустят, не знаешь?

Никита мгновение помолчал. Нельзя же сказать ему, что дом их сгорел, бабка погибла, а Евдокия Борисовна, которая поспела во время пожара прийти домой, вся обгорела, спасая детей, и сейчас лежит в этой же больнице. Говорят, бабушка упала на лестнице с лампой — оттого и пожар был. Не верит этому Золотухин.

— Пустят, но не раньше чем недели через две, — быстро нашелся он. — Тебе надо подлечиться как следует. Это я сумел прорваться. Ну, пошел… Слово давал доктору, что не больше десяти минут… Поправляйся…

Прямо из палаты Никита направился в кабинет главного врача.

— Что вы можете сказать о состоянии Ромашовых?

— Мать еще очень тяжелая больная, — ответил пожилой доктор, поправляя пенсне. — Ожоги, знаете, долго не заживают, а у нее вон их сколько.

— А Андрей?

— Парень ваш молодец — пять глазных операций выдержал, сложнейших, и не пикнул даже. Герой…

— А видеть он будет?