Мир приключений 1984 г.

Разбору разновидностей фантастики я посвятил целую книгу, упоминавшуюся “Карту Страны Фантазий”, В каждой разновидности есть свое главное, свои характерные герои, своп типичные сюжеты, свои достоинства и свои — приходится мириться — натяжки. Но в этой статье разобрать десяток разновидностей нет возможности. Важно, чтобы читатель запомнил: фантастика разнообразна, ее нельзя оценивать по единому стандарту. Прочтя вещь, надлежит задуматься, какого сорта эта фантазия, к чему ведет автор, что для него главное, что второстепенное, что правдиво, а что только условно и правдоподобно.

Фантастика в целом существует испокон веков, с той поры, когда письменная литература заменила фольклор. Разновидности же нередко историчны. Главный фарватер фантастки как бы извивается, приближаясь то к одному берегу, то к другому. Можно пояснить это, называя имена видных авторов.

Историческая последовательность их такова: Томас Мор — Свифт — Эдгар По — Жюль Верн — Уэллс — Грин и Беляев — Карел Чапек — Ефремов. Пожалуй, и не так много заметных имен можно добавить к этому списку корифеев фантастики. Но можно ли сказать, что в названной цепочке каждое очередное звено — продолжение предыдущего? Да ничего похожего! Верящий в силу науки Жюль Верп каждой своей строкой опровергает и печального Эдгара По, и свифтовскую Лапуту — карикатуру на ученый мир. Уэллс — никак не продолжатель Жюля Верна, он тяготеет к скептическому Свифту. Беляев — явно единомышленник французского фантаста. А Грин, его современник, почти ровесник? Вероятно, из всех названных Эдгар По ближе всех ему духовно. Чапек — сатирик, он продолжатель линии Уэллса и Свифта в фантастике. А Иван Ефремов? В нем все слилось. Главное же произведение — “Туманность Андромеды” — утопия; стало быть, к Томасу Мору тянется нить.

Выше названы только большие писатели. Конечно, каждый из них самобытен, почти все были основателями нового направления, по меньшей мере — крупнейшими представителями. Как и полагается крупным писателям, все они находились на гребне волны своего времени; следовательно, волны поднимались не на одной прямой линии: то на одном направлении, то на другом. И изменения эти были связаны с велением эпохи. Бывало время строить, бывало время разрушать. И строительные и разрушительные настроения проявлялись, естественно, в искусстве и в литературе, даже в такой, казалось бы, далекой от реальности области литературы, как фантастика.

Эту четкую мвязь фантастики с эпохой легче всего проследить на советской фантастике. Легко проследить и потому, что время у нас бурное, развитие идет быстро, каждое десятилетие приносит большие перемены. Нетрудно проследить и потому, что фантастика немногочисленна. Полная библиография всех книг советских авторов-фантастов, составленная свердловчанином В.Бугровым, занимает около тридцати страничек. В ней примерно пятьсот названий (переиздания и переводы не в счет).

И вот если раскидать по годам эти названия, картина получается волнообразная: волна двадцатых годов, волна тридцатых, сороковых, пятидесятых, шестидесятых… И самое интересное: волны не только количественные, но и качественные. Фантастика меняет свое направление в каждой новой волне. До революции самостоятельной русской фантастики почти не было. Были отдельные произведения у видных авторов, но ни одного значительного фантаста, представителя этого рода литературы. В двадцатых годах выделяются книги А.Грина и А.Беляева: фантастика чистой мечты и фантастика научной мечты. Фантазия крылатая, но не всегда серьезно обоснованная. Фантастика же тридцатых годов, наоборот, основательна, технична, склонна к популяризации, переполнена научными сведениями и техническими деталями, нередко близка к производственному роману. Вполне понятный сдвиг. Ведь между этими периодами первая пятилетка. За пять лет крестьянская страна становится индустриальной. Массовый читатель приобщается к технике, в том числе и читатель научной фантастики. В двадцатых годах техники было не так много в стране и среди читателей очень мало технически грамотных. В тридцатых годах знакомых с техникой уже значительное большинство. В 1928 году Беляев мог выпустить свой роман “Продавец воздуха” — о злокозненном капиталисте, который тайком в Якутии выстроил подземный город, чтобы высосать всю атмосферу и потом торговать воздухом для дыхания. Читатель двадцатых годов мог поверить в такое, читатель тридцатых с сомнением отнесся бы к возможности выстроить тайком в Якутии подземный город. Этот новый читатель хорошо понимал, как достаются новые города — Магнитогорск или Кузнецк.