Мир приключений, 1987 (№30)

Я имею в виду компанию юных наркоманов, которых мы должны были забрать. Мы знали, где они собираются, знали, кто достает им героин и когда принесет. Установили слежку за притоном, видели, как поставщик дважды поздними вечерами приносил им товар. Но сами эти ребята не показывались — трое парней и трое девиц. В ту ночь поставщик не пришел, и мы решили: не дожидаясь, брать их. Раз не пришел, они остались без своей “порции”, а в таких случаях наркоманы становятся опасными, идут на розыск и тут уж, чтобы добыть свое зелье, ни перед чем не остановятся. Могут убить кого и сколько хочешь.

Осторожно поднимаемся по лестнице. Ох уж эти лестницы — какое-то скользкое, грязное, вонючее стойло, не дом, а кошмар, как жить в таком — не представляю себе! А где же жить?.. Помню, случайно оказался свидетелем выселения. Живут-то здесь нищие, платить за жилье нечем (хотя платить следовало бы им, за то что в таком живут). Их и выселяют. Иногда они сопротивляются, баррикадируют двери, швыряют камни, льют на головы полицейским всякую дрянь. Но в конечном счете их все же выбрасывают на улицу со всем их барахлом. Хорошо, что барахла-то особенного у таких не бывает. Смешно видеть, как на улице вдоль тротуара выстраиваются косые столы, колченогие стулья, шкафы без дверей и кровати без матрацев. И разное тряпье. Детишки сидят, некоторые смеются — интересно ведь, когда все выносят, женщины плачут. Мужчины стоят стиснув зубы. В глазах у них такое, что лучше бы не видеть.

И если честно, то ничего тут смешного нет. Жутко — это да…

Но к чему это я? А-а, вспомнил, вот в таком доме ютятся наши “клиенты”. Значит, поднимаемся на седьмой этаж, спотыкаясь и скользя на каждой ступеньке (что в таких домах лифта не бывает, вы, конечно, догадались?). Подходим к двери, занимаем привычную позицию. Двое с пистолетами в руках с обеих сторон двери, один в глубине коридора целится в дверь, четвертый, самый быстрый (и храбрый), Джон-маленький, высаживает плечом дверь и падает на нее, чтобы в него не попали, если преступники будут стрелять. Но выставлять дверь не приходится. Джон-маленький сначала просто нажимает ручку (мне бы это в голову не пришло), и дверь открывается. Тогда мы всей гурьбой влетаем в квартиру, кричим: “Не двигаться! Полиция! Руки на затылок! Будем стрелять!”

Но весь этот гвалт излишен. В квартире тишина, и на первый взгляд никого нет.

Потом мы их обнаруживаем — двое лежат на кухне, двое, уронив голову на грудь, притулились в дальнем коридорчике, и двое на одеялах застыли в спальне (кроватей нет, их заменяли старые рваные одеяла).

Все мертвые. Нет, не убитые, просто мертвые. Вернее, убитые в свои восемнадцать — двадцать лет героином, ЛСД или уж не знаю какой там чертовщиной. Смотреть на них страшно: как скелеты, желтые, руки-палочки все исколоты, грязные, в каких-то лохмотьях.

И только лица у них снова стали детскими (при жизни-то у таких и лица жутковатые — серые, с синими мешками под глазами, щеки впалые, видывал я эти пугала). Особенно запомнил я одну из девчонок. Небось когда-то была похожа на ангелочка — волосы золотые, до пояса разметались, глазищи голубые застыли теперь в покое…

Я, как вы уже поняли, особой чувствительностью не отличаюсь, да и жизнь не приучила. Но попадись мне сейчас тот поставщик (мы знаем, где он живет, но не трогали его, все связи прослеживали), я бы его голыми руками задушил.

— …Убить такого мало, — слышу я ворчание О’Нила, словно он мои мысли читал.

— Все ясно, — говорит Гонсалес, — судя по всему, они уж второй день как умерли, потому поставщик и не пришел. Он когда прошлый раз был — помните, мы еще удивлялись, почему так быстро вышел, — их мертвыми застал. Что будем делать?

— Брать его, — говорит Джон-маленький, — а то мы с этой слежкой только покойников будем находить.

Мы спускаемся вниз, садимся в машину, вызываем по радиотелефону дежурную бригаду, звоним в отдел по борьбе с наркоманией, сообщаем, что сделали за них почти всю их работу, и трогаемся в путь, чтобы эту работу завершить.

Поставщик, прошу прощения, живет в иных условиях, в солидном доме, в хорошей квартире. Он не сразу открывает, требует поднести к “глазку” в двери наши удостоверения, потом просит минутку подождать, он сейчас оденется.

Я и сквозь толстую дверь отлично вижу, чем он сейчас занят. Он действительно одевается с быстротой престидижитатора, запихивает в карман всю свою денежную наличность, пистолет и мчится в кухню, где имеется дверь на черную лестницу, быстро открывает ее, выскакивает на площадку и… оказывается в объятиях Джона-маленького. Между прочим, начни он спускаться по идущей вдоль балконов пожарной лестнице, внизу встретил бы О’Нила. Мы все же не школьники и в нашем деле разбираемся.

Джон-маленький обезоруживает “клиента”, надевает на него наручники, вводит обратно в квартиру и открывает нам дверь.

Мы собираемся все в большой комнате и смотрим на этого типа без особой нежности. Парень крепкий, мрачный, особого страха, видимо, не испытывает.

— В чем дело? — спрашивает. — Ордер на обыск у вас есть?