Мир приключений 1988 г.

— Если по летописи судить, то, наверное, на реке Воже в первый раз и было. Ордынский князь Мамай собрал многочисленное войско и послал с ним на Русь своего любимого полководца Бегича, а великий князь Дмитрий Иванович, которого потом Донским назвали, встретил неприятеля на Рязанской земле. Ордынцы через реку Вожу переправились и, нахлестывая коней своих, с гиком пошли рысью, ударили по нашим. Но русские сами с трех сторон ринулись на неприятеля. Ордынцы не выдержали, побросали копья и бежали за реку Вожу, а наши преследовали их и многих перебили. Люто гневался тогда Мамай за то, что немало лучших его полководцев погибло в битве на Воже. И решил он сурово наказать русских, кровь их пролить и обычаи уничтожить…

— После этого Куликовская битва была?

— После Вожи Мамай позвал к себе старых степняков и долго их расспрашивал, как в прежние времена Русскую землю покоряли, а потом собрал все племена Орды и двинулся против великого князя Московского Дмитрия Ивановича. О том, что на Куликовском поле разбили Мамая, ты знаешь. От Калкской битвы до Куликовской сто шестьдесят лет прошло, и все это время земля Русская невесела была, тоской и печалью охвачена. Не думал Мамай, что разобьют его, уверен в себе был, но русские были уже не те, что прежде, они хорошо подготовились и действовали слаженно. А против нашей слаженности никакая сила не устоит, ни Орда, ни поляки, ни Наполеон, ни Гитлер. Понял ты, к чему я все эти речи длинные веду? Немец хоть и занял много советской земли, да мы зато сегодня все, как один, на врага поднялись, и русские, и другие наши народы. Потому как цель жизни у нас хорошая, добрая — чтобы все хорошо, счастливо жили при коммунизме. Ничего у фашиста не получится! Не зря в газетах-то пишут: «Наше дело — правое!»

Дедушка Илья помолчал. Ванюшка молчал тоже.

— Я тебе, Ваня, еще проще скажу. Всем известно, в нашей деревне всегда хорошие люди жили. Ты посмотри, дорога от нас до Трехденева постоянно проезжая. Потому что следим мы за ней всем обществом, и каждому дому той дороги несколько метров отведено, чтобы засыпать на этом куске лужи, прочищать рытвины и канавы боковые. Другое дело — избы в Нечаеве у всех добротные. У нас, если кто дом начнет строить, так зимой бревна — и заметь, самые лучшие, — ему из лесу вся деревня возит. Бесплатно. А одному да на одной лошаденке бревен на целый дом не привезешь. К чему я говорю? У нас сейчас вся страна такая же дружная. Супостат, он хоть и много нашей земли захватил, да ничего сделать с нами не сможет. Силы за спиной у нас большие: и на Урале, и на Волге, и в Сибири, и на Дальнем Востоке. А еще Средняя Азия и Кавказ. Я, может, до победы не доживу, но ты обязательно ее увидишь!

Дедушка Илья еще долго говорил Ванюшке разные обнадеживающие слова. Только глаза у него все-таки были грустные.

* * *

В Нечаеве собрался сход: самые боевые бабы устроили в правлении колхоза собрание, на котором было решено немедленно рыть землянки в километре от деревни в лесу, в Микрюковском враге. В землянках переждать возможные бомбежки и артобстрелы деревни.

Неожиданно выпал снег, и сразу ударили морозы. Из Нечаева и Мешкова потянулись к Микрюковскому врагу телеги и сани со скарбом и досками. Землянки рыли в мерзлой земле на склоне врага. Выкапывали небольшую выемку, накрывая ее вместо крыши досками. На доски накладывали имущество: узлы, сундучки, корзины. Для маскировки имущество покрывали белыми простынями, чтобы сверху, с самолета, землянки не были заметны на фоне снега.

У Ванюшки сильно болели руки и плечи — копать землянку пришлось ему. Дарья Петровна привезла доски, вещи, продукты и тут же попросила Ивана сбегать в деревню дать корма курам, напоить корову Дочку и заодно посмотреть, что там происходит.

Подходя к Нечаеву, Ванюшка увидел, что поле, по которому он с ребятами ходил в Дорошево, все перерыто окопами, а около деревни стоят несколько артиллерийских орудий. У своего дома он встретил человек пять бойцов — посеревшие, осунувшиеся лица, и только глаза горят злостью.

— Будете отступать? — спросил у них Иван.

— Ничего, паренек, — ответил один с забинтованной рукой, — твою деревню, возможно, мы не удержим, но немец далеко не пройдет. Он уже выдохся. Это не тот немец, какой летом был. Мы его теперь сами бьем. Танков у него еще много и техники. А то бы мы ему дали как следует.

Он вдруг скрипнул зубами:

— Дадим, за все дадим! Семья у меня в Смоленской области осталась. Не успели уехать. Не знаю, живы ли. Сынишке три года. У тебя отец воюет?

— На фронте он все время бывает, с самого начала войны. Говорили, что жив. Только я москвич. И мама у меня в Москве.

— Ты лучше уходи с нами. Оставаться плохо. Фашисты лютуют.

Ванюшка и сам подумывал, как бы самостоятельно добраться до Москвы. Оставаться в деревне, если ее захватит немец, он не желал. Он решил вернуться в землянку и предупредить бабушку Дарью, что хочет уйти с нашими частями.

— Как вас зовут? — спросил он бойца с забинтованной рукой.

— Сергеем, а тебя?

— Иваном. Я должен только бабушке сказать, что уйду с вами.