Мир Приключений 1990 г.

— А он скажет, что шел в туалет… да мало ли еще куда… И что самое интересное, это может оказаться правдой. А настоящий преступник будет стоять и посмеиваться.

— Выходит, вы настоящего преступника не можете отличить от человека, который идет в туалет?.. За что вам зарплату платят?

— Вот как? — Кира усмехнулась. — Ну кто же в наше время за одну зарплату станет задерживать вооруженного преступника? — Кира никак не могла удержаться от этой реплики.

Вася оживился:

— Кирюха! О чем разговор? Ты же дядю Васю знаешь! Когда за мной пропадало?

— Ну вот, наконец-то вы довольны, — сказала Кира. — Все стало на свои места: из дочери Кирилла вырос нормальный взяточник.

— Упаси бог! Что ты, Кирюшенька! Ты дама — ты в стороне. А с твоими сослуживцами мы дотолкуемся по-джентльменски. Уж кто-кто, а Вася в курсе, почем нынче жизнь!

— Может, мы не будем торговаться?

— Хорошо! Я вам сам покажу, кто из них бандит. Работнички! Вон тот, в кепочке…

Приблатненный в кепочке так никуда и не ушел: из багажного отделения воротился в буфет.

— По-вашему, как в кепочке, так и бандит?

— Ну, тот… небритый.

— Вы забыли, что я уже не ребенок, дядя Вася. Я инспектор по особо важным делам.

При этих словах Вася низко опустил голову: влип!

Кира этого не заметила. Краем глаза она посматривала в сторону кафе-бара: громадный мужчина с раздутым портфелем заправлялся уже второй раз. Это всего-то за полчаса.

— Если даже вы укажете нам настоящего преступника, — сказала Кира, — мы его не возьмем. Мы не имеем права задерживать человека только по одному подозрению. Судить его не за что. Он ничего не совершил — значит, останется на свободе… И вот тогда совершит преступление.

— Значит, вы будете ждать, пока он меня убьет?!

— Нет. Это вы намерены ждать, пока вас убьют. А я уговариваю вас, как слона: отдайте мне чемоданчик. Преступника интересует кейс, он ни за что его не упустит, он как привязанный будет идти не за вами, а за чемоданчиком. — Кира протянула руку к “дипломату”, но Вася не отдавал. — Вы, ей-богу, как ребенок!

— А что мне будет?

— Что значит “что”?

— Ну, что вы со мной сделаете, когда откроете кейс, а там действительно двести тысяч? Кто на суде докажет, что это не моя доля в делах Долгова? Жена Долгова вам признается, что это доля убийцы? Или — деньги ее мужа, да? Чтоб на него намотали еще двести тысяч — как раз до “вышки”?! Нет уж, у меня один путь: на Самотеку, к Рите. Кейс я только ей отдам. С нее и спросите!

Вася шагнул к выходу — Кира преградила дорогу.

— Хотите сорвать нам операцию?

— Ах, операцию?! — Вася так посмотрел, что Кира отвела глаза. — Операция! Ну и взяла бы ты, Кирюшенька, белую мышку, морскую свинку и производила бы над ними операции. А на людях зачем? Тем более на друге твоего отца, который тебя за ручку водил в художественную школу на Кропоткинскую: надеялся — хоть из тебя, если не из твоего отца, получится что-нибудь такое… не участковое!

***

Состарились пятиэтажки, выросли между ними двенадцатиэтажные параллелепипеды, и появился в нашей повести новый персонаж — голубой медвежонок, мальчик в синтетической шубке.

Молодой, спортивного покроя папа вывел медвежонка из нового (чешский проект) деткомбината и повел по дорожке…

Сумерки. Идет снег. Два прозрачных куба светятся сиреневым светом — это два новых магазина. На одном неоновыми трубками написано “Рассвет”, на другом — “Чемпион”.

— Куда мы идем? — спрашивает сын.

— В “Рассвет” за продуктами.

Но путь к “Рассвету” проходит мимо “Чемпиона”, там сын упирается лбом в витринное стекло. За стеклом среди прочих спорттоваров плывет в лучах “дневного света” длинная синяя лодка-байдарка RZ-89 (“эрзетка”) в собранном виде.

— Хочу-у синюю лодку!..

Спортивного вида папа тоже обуреваем смутным желанием уплыть на синей лодке в настоящий рассвет, а не в тот, где торгуют макаронными изделиями… Но он выражает свои чувства лишь одной фразой:

— У тебя губа не дура, Кирилл.

И отправляется за макаронными изделиями…

Но вот изделия уже в авоське, а домой не тянет. Они вновь задерживаются у витрины “Чемпиона”, где плывет в сиреневом свете пустая синяя лодка, вздыхают и идут дальше, через занесенные снегом пустыри. На пустырях стоят вразброд огромные панельные коробки недостроенных корпусов новых микрорайонов. Микрорайоны сливаются у горизонта с самой Москвой, стирая границу между городом и поселком…

Возле одного из таких новых домов отец и сын остановились.

— Вот здесь мы будем жить, — объявил старший. — Ты не против?

Младший не возражал: он думал о синей лодке.

— А как насчет посмотреть планировочку? — спросил старший и, не ожидая ответа, поволок сына в подъезд…

Сторож, который мог бы им воспрепятствовать, грелся в своей бытовке-вагончике.

Отец и сын уже скрылись в подъезде, когда к этому месту подошла Кира.