Мир против нас

Медсестра улыбнулась рассеянно, приблизилась к закрытому окну и зачем-то расправила тонкую занавеску, после чего покинула палату.

Максим мельком пронаблюдал за тем, как дверь с едва слышным хлопком вернулась в исходное положение. На всякий случай вновь попытался связаться с Хаосом, но телефон Глеба по-прежнему был недоступен. Со вкусом откусив от яблока, хакер уперся взглядом в первую попавшуюся статью и почти с интересом прочитал о новом законе в области образования, глупом и бесполезном на практике. Перевернув страницу, прочел о грядущих в ближайшие дни холодах и прогнозе сильного снегопада, грозящего завалить область. Краем глаза ознакомился с интервью, взятом корреспондентом газеты у какого-то неизвестного Максу толстяка с рыбьим взглядом, и так, постепенно, добрался до страниц с интригующими криминальными хрониками.

Небольшая заметка о найденном лесниками трупе не сразу привлекла его рассеянное внимание.

Вначале Макс посмотрел на маленькую фотографию машины, слетевшей с дороги в глубокий кювет, и только после прочел о том, что в автомобиле было обнаружено тело неизвестной молодой девушки. Исходя из общей картины, погибшая сильно ударилась головой, когда машина потеряла управление, а рядом не оказалось никого, кто мог бы оказать ей первую помощь.

Девушка скончалась, не приходя в сознание.

В заметке не было указано никаких имен, только сухие факты. Внимательно прочитав текст от начала до конца, Макс вновь перевел взгляд на фотографию машины и вдруг почувствовал, как все его тело цепенеет, а перед глазами начинает стелиться невнятная белая пелена.

Он мог почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что именно в этот автомобиль садилась Рита, когда Том, не желая тратить время на пустые разговоры, решил возникшую проблему по-своему, пустив в ход оружие.

Истекая кровью на холодном снегу, не в силах пошевелиться, Макс смотрел на огни удаляющейся машины, потому что смотреть больше было некуда, а повернуть голову не получалось. Он сам поразился тому, как хорошо запомнил заднюю часть автомобиля Тома.

И теперь, глядя на фотографию, запечатлевшую злополучный автомобиль именно с такого ракурса, Макс мысленно сопоставлял ее с тем последним своим видением, все яснее понимая, что не ошибается.

Рита мертва.

Том убил ее, не желая тащить за собой в неизвестность бесполезный балласт.

Он конченый отморозок без совести и чувства меры, но неужели он в самом деле мог убить ее? Как вообще можно желать избавиться от такой девушки, как Рита? Она была уникальной. В ее присутствии даже темная ночь покорно обращалась в светлый день, а когда она смеялась, все вокруг, казалось, вторило звукам ее чарующего голоса. Том не мог этого не понимать. В конце концов, уже одно то, что она выбрала его, наплевав на всю свою прошлую жизнь, подставив под удар друзей, уже делало огромную честь белобрысому ублюдку. Он был недостоин ее любви и даже не понимал этого. Такая девушка бросила все, что имела, за сомнительную возможность быть с ним рядом, а он с легкостью втоптал в грязный снег ее великую жертву. Переступил как через отработанный материал.

Он сделал это снова. Сукин сын, он вновь ее уничтожил. Только на этот раз у Риты не оставалось никаких шансов на возвращение к жизни без него. У нее больше не было жизни.

Макс не ощущал, как короткие ногти очень больно впиваются в грубую кожу сжавшихся ладоней. Не осознавал, как кровь с силой бьет в голову, вызывая клокочущую ярость. Из горла вырвался тихий пронзительный свист, больше похожий на стон раненого зверя, попавшего в хитрый капкан.

Одно неосторожное движение, и чертова газета плавно спикировала с постели больного на пол.

Выдохнув с тихим стоном, Макс подтянулся спиной к подушке, упиравшейся в стену, притянул колени к груди и заслонил руками лицо, жмурясь, чтобы не дать эмоциям выхода посредством позорных слез.

Но пальцы все равно ощутили чертову влагу.

Как же так, Рита? Каааак?!

Он много раз давал себе слово забыть. Почти ненавидел ее после того, как она побежала тогда следом за Томом, с поразительным равнодушием бросив его умирать в одиночестве с мыслью, что в этом мире он никому не нужен. Но он все-таки выжил… хотя в этом вряд ли был смысл. Изнывая от бесконечной боли, мотаясь в лихорадочном бреду по смятой больничной постели, Макс искренне желал Рите почувствовать однажды всю непередаваемую сладость предательства, точно так же, как она заставила его вдоволь хлебнуть этой участи. Не кого-то другого, даже не Глеба… его.

Когда-то давно, еще до своей маленькой одинокой смерти в заснеженной подворотне Щёлоков был убежден, что между ним и Ритой все же есть какая-то особая невидимая связь.

А потом все рухнуло, стремительно выпуская наружу захлестывающую ненависть, подчистую стершую все былые чувства.