Мир Птаввов

— Давай пустим одну ракету с камерой. Мы же не хотим использовать весь огневой потенциал сразу.

— Правильно, Мейб. У тебя есть ракета с камерой?

— Да.

— Выпусти ее.

Кзанол-Гринберг, как всегда, ушел в себя. Почему-то он вспомнил свои часы, лежащие во втором костюме, для торжественных случаев. Они надевались на локоть, с криогенными шестеренками. Нужно сделать новый ремешок.

Но зачем? Они всегда отставали. Ему приходилось подводить их каждый раз, возвращаясь с приемов, с других плантаций, из космоса.

Ну, конечно. Его часы портила относительность времени. Как он раньше этого не понял?

Потому что был тринтом.

Глупым. Тринты были глупы. Кзанол не мог играть в покер, даже когда пользовался знаниями пилота. Он не догадался, что его корабль мог врезаться в Плутон. Ему не нужен ум, у него есть Сила.

Тринты перестали использовать собственный интеллект после того, как нашли первую расу рабов. До этого момента Сила ничего не значила, ей не было применения. У тринтов был безграничный приток рабов, которые даже думали за них. Стоит ли после этого удивляться, что тринты деградировали?

— Ставлю пятьдесят, — сказал Кзанол-Гринберг.

Тринт улыбнулся.

— Я никогда не считал, что Департамент Обороны — превосходная идея, — сказал Люк. — Но я полагаю, что он необходим. Совершенно необходим. Я стал военным, потому что думал, что таким образом смогу быть полезен обществу.

— Люк, если землянам необходима полиция мысли, чтобы поддерживать их жизнь, им незачем жить. Вы пытаетесь задержать эволюцию.

— Мы не полиция мысли. Мы всего лишь осуществляем контроль за технологией. Если кто-то создает нечто, что запросто может уничтожить цивилизацию, тогда и только тогда мы вмешиваемся. Ты бы удивился, если бы узнал, до чего часто это происходит.

В голосе Курильщика прозвучало презрение:

— Неужели? Почему бы тогда не запретить реакторные трубки? Нет, не перебивай меня. Люк, это важно. Термоядерная реакция используется не только в кораблях. Половина питьевой воды на Земле поступает из дистилляторов морской воды, и все они используют тепло реакции. Большая часть электроэнергии Земли и вся электроэнергия Кольца — это реактивы. А термоядерное пламя в крематориях и мусоросжигающих заводах? Возьми уран, который вы вынуждены импортировать только для того, чтобы впрыскивать его в реакторные трубки в качестве детонатора. А что говорить про сотни тысяч реактивных кораблей, каждый из которых…

— … превращается в водородную бомбу одним нажатием кнопки.

— Совершенно верно. Так почему же военные не запретили термоядерную реакцию?

— Во-первых, потому что Департамент Обороны был создан слишком поздно. Термоядерная энергия уже существовала. Во-вторых, потому что нам нужна эта энергия. Реакторная трубка — это человеческая цивилизация, так уж устроены электрогенераторы. В-третьих, мы не вмешиваемся в то, что способствует космическим полетам. Но я рад…

— Ты служишь…

— Моя очередь. Курильщик. Я рад, что ты затронул реакторы, потому что именно в них все дело. Цель Департамента Обороны — поддерживать равновесие цивилизации. Нарушишь равновесие, и первое, что случится, — это война. Так всегда бывает. Но этот раз будет последним. Можешь представить себе полномасштабную войну со всеми этими водородными бомбами, ждущими своего часа? Только нажать на кнопку — ты, кажется, так сказал.

— Ты сказал. Значит, нужно подавлять человеческую изобретательность, чтобы удержать равновесие? Жалкая у Земли участь, если так.

— Курильщик, если бы это не было совершенно секретно, я бы показал тебе проект, позволяющий устранять реакторный экран с расстояния в 10 миль. Чик Уотсон стал моим боссом после того, как ему удалось обнаружить изобретение, которое заставило бы нас узаконить убийство. Это было…

— Не говори мне о доказательствах, которые все равно не можешь представить.

— Ладно, черт побери, а как насчет того усилителя, за которым мы все охотимся? Представь, что появляется такой умник с усилителем для телепатического гипноза! Ты бы его не запретил?

— Сначала достань такую штуковину, а тогда я отвечу.

Масней взмолился:

— Ради Бога, вы, двое!..

— Чертовски верно, — откликнулся голос Андерсена. — Дайте нам, невинным свидетелям, час передышки.

Человек в головном корабле открыл глаза. Остаточные изображения, как вайды-амебы, мешали ему смотреть, но экран оставался темным и плоским.

— Всем кораблям? — сказал он. — Мы пока не можем стрелять. Придется подождать, пока они развернутся.

Никто ничего не спросил. Все они видели с помощью камеры, укрепленной на носу, как ракета Мейб Дьюлин приблизилась к «Золотому Кольцу». Они видели, как пламя двигателя свадебного стало ослепительным, несмотря на то, что картинка постепенно тускнела. Потом экраны погасли. Расщепляющийся водород превратил ракеты в расплавленные огарки, прежде чем они успели близко подойти к кораблю. Еще один день свадебный останется цел и невредим.

Кзанол-Гринберг принял решение.

— Остаешься за старшего, — сказал он. — Я скоро вернусь.

Кзанол наблюдал, как он встал и надел скафандр.

— Что это ты собираешься делать?

— Попытаюсь задержать противника, если повезет.