Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах

Азиатские бамбучники в общем напоминают африканские. Так же высоко заброшены в горы. Примерно такого же роста. Здесь постоянная обитательница бамбучников — панда. Привязана к ним не меньше, чем сумчатый мишка-коала к австралийским эвкалиптам. В отличие от своих собратьев-медведей, не брезгующих животной пищей, панда вегетарианка, довольствуется, кажется, только бамбуком. Когда попадает в зоопарк, хлопот зоологам приносит много. Приходится добывать свежий бамбук, а растет он высоко. На три тысячи метров нужно подниматься вверх.

В случае перебоя с провиантом соглашается только на яичницу и бисквиты. Но, наверное, такая легкая по сравнению с жестким бамбуком пища выручает ненадолго, ведь панда ест бамбук двенадцать часов в сутки. Половина жизни — в еде. Иначе нельзя. Древесная пища не слишком питательна, если говорить о листьях и стеблях.

С бамбука много жира не накопишь. Видимо, поэтому панда и не залегает в берлогу, как ее сородичи — медведи. Рыщет по снежным горам. Отыскивает, где меньше снега и где можно взять бамбук. При такой прожорливости нетрудно начисто извести растительность. Выручает молниеносный рост новых побегов, которые растут споро и массово. Бамбук и панда хорошо приспособились друг к другу. А самое главное — этих животных в горах не слишком много. Поэтому местное название большой панды — пожиратель бамбука — звучит не так уж страшно.

А теперь — о бамбуке, который отличается не только от своих древоподобных сородичей, но и почти от всех злаков. О мелоканне бамбузовидной. Этот гигантский бамбук делает совершенно непроходимыми тропические муссонные леса Гималаев. От подземного корневища поднимаются желтые коленчатые бревна, которые кажутся диссонансом на фоне черно-зеленой листвы тропических лесов. Они почти не ветвятся, и только на 20-метровой высоте колышется вечнозеленая крона. Там же висят и плоды. Они непохожи на обычную зерновку злаков, как это обычно бывает. Ни на рис, ни на пшеницу. Похожи на груши. И по размеру и по форме. Мясистые, сочные. Сладкие. Зеленовато-желтые. Внутри — крупное семя.

Самое замечательное, что грушеподобные плоды прорастают еще на дереве, как у мангров. Вверх вытягивается свежий жесткий лист, вниз — связка корней. Когда побег достигнет длины 15 сантиметров, молодое растение отцепляется и падает вниз. Но у мангров внизу вода или жидкая грязь. У мелоканны нет таких удобств. Внизу — жесткий грунт. Даже если и не очень жесткий, то все равно, падая с высоты 20 метров, можно повредиться. Тем не менее корешки вскоре укрепляются в почве. Живорождение?

Раньше думали — да. Но живорождение свойственно обычно прибрежным растениям. Бамбуку, далекому от побережий, зачем? Выяснили, что не все плоды падают проросшими. Большинство — без проростков. И только остатки, когда наступает влажная духота, прорастают на ветвях.

Сеянцы мелоканны появляются раз в 35 лет. Она плодоносит с таким перерывом. Когда наступает урожай — сбегаются олени, домашний скот. Особенно усердствуют носороги. Можно заподозрить, что они помогают разносить семена. Увы, кажется, это не так. Семечко слишком нежно и не защищено твердым покровом. Разгрызть его проще простого. Голландский ботаник Л. ван дер Пейл считает, что от животных для мелоканны проку никакого нет. Может быть, поэтому и площадь, занимаемая этим бамбуком, в общем невелика. Растет он в Индии, Индонезии — на острове Ява, в Бирме да в Малайе.

Ковыли

В самой гуще наших северных степей, где открыли КМА — Курскую магнитную аномалию, есть другой феномен природы — КРА — Курская растительная аномалия. Степь здесь так богата видами, так прекрасна, что поразила даже видавшего виды профессора В. Алехина — главу московских ботаников. Он и дал курской степи это громкое имя. Но, шагая по степной целине, Алехин с удивлением отметил, что среди трав почти нет ковыля. Этот строитель степей, воспетый в песнях и увековеченный в летописях, почти незаметен. Вместо моря ковылей среди степного разнотравья реяли отдельные перья. Они совершенно тонули, растворялись в общей зеленой массе.

Когда профессор пригляделся внимательнее, он разглядел сквозь переплет листьев маленькие дерновинки ковыля. Их было не так уж мало. Чуть ли не на каждом метре дерновинка. Значит, прежде здесь действительно волновалось ковыльное море, а потом какая-то сила помешала расти этому злаку в полную мощь. Алехин, конечно, быстро понял, что эта сила — человек с его стадами скота. Косили траву. Пасли животных. Ковыль оказался менее стойким, чем соседние травы.