Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах

По образу жизни папирус напоминает тростник. Они иногда даже растут по соседству. Папирус выбирает места, где помельче, тростник — где поглубже. Корни папируса закрепляются на берегу, а побеги уходят в воду и образуют своего рода плот или матрац. Из живого плотика растут вверх трехгранные стебли метров трех, а иногда и пяти высотой. Стебли полны воздуха. Когда помощники Хейердала окунали в воду срезанные стебли, чтобы размочить их, перед тем, как вязать лодку, они выскакивали оттуда, как брошенное с силой копье.

Колонии папируса, хотя и заякорены у берега, но при сильном ветре отрываются и уносятся вниз по реке. В узких местах перегораживают реку. Сверху прибывают все новые островки. Живая плотина достигает двух-трех километров длины и так уплотняется, что по ней можно ходить. Она выдерживает даже туши слонов, которые переправляются по папирусным плотинам с берега на берег.

На сотни километров тянутся папирусовые заросли. Проектировщикам волей-неволей приходится с ними считаться. И хотя сейчас уже больших заторов не происходит и движение судов не нарушается, воды это растение испаряет много. Составляя водный баланс Нила, долгое время не могли понять, куда девается вода нильских притоков, которые пересекают папирусовые болота. Решили, что воду транжирит папирус.

Для проверки соорудили резервуары среди этих болот вблизи реки Бахр-эль-Джебел. В резервуары посадили папирус. Когда он разросся, подсчитали убыль воды. Получилось меньше, чем ожидали. И, только искусственно подгоняя в росте растения, удалось получить желаемую цифру. Но такая натяжка не соответствует истине, тому, что есть в природе.

Однако если папирус и тратит воды многовато, то и пользы дает немало. Множество животных находят приют в его зарослях. Капитаны пароходов постоянно видят между его колониями слоновьи спины с сидящими на них цаплями. А сколько там гиппопотамов! Когда Т. Хейердал впервые ступил на борт папирусной лодки на озере Тана, он был окружен гиппопотамами со всех сторон. Животные вели себя мирно. Они поедали крахмалистые корневища, были сыты и встретили путешественника без боязни. Завсегдатаи папирусовых зарослей — крокодилы и разная водная птица.

До 1900 года папирусовые болота в верховьях Белого Нила оставались почти непроходимыми, за что получили специальное имя Эль-Зюдд. И сейчас путешествие на пароходе через Эль-Зюдд даже при наличии противомоскитной сетки требует выдержки и хладнокровия. Можно себе представить, с какими жертвами древние египтяне добывали отсюда черенки папируса для посадки у себя дома, в низовьях великой реки.

Геродот за 400 лет до нашей эры пытался проникнуть к истокам Нила, но добрался только до Асуана. Император Нерон снарядил экспедицию с тою же задачей. Папирусники Эль-Зюдда сдержали ее порыв. Вернувшись в Рим, центурионы доложили: не пройдешь там ни пешком, ни на лодке! В 1870 году лучше оснащенный отряд потерял массу людей и лодок и вернулся с пустыми руками. В 1881 году именитый местный деятель повторил попытку, но застрял в папирусниках на три с половиной месяца. За это время из 400 человек его эскорта уцелели лишь немногие.

До сих пор папирус Эль-Зюдда требует от людей храбрости и мужества. Один наш современник в 1960 году писал: одно дело, когда смотришь на папирус в ботаническом саду или на фресках древних египтян. Там прелестное растение изящно изгибается на фоне спокойного неба. Совсем другое — встреча с этим гигантским осоковым в его владениях. Там его стебли умножены до сумасшествия и гнетут и давят своей монотонностью. Бедняга, видимо, слишком утомился и совсем забыл о том, что без папируса, без Эль-Зюдда Земля стала бы скучной и неинтересной, как если бы ее лишили вулканов, Северного полюса, озера Байкал или Антарктиды. И ему, не будь папируса, не о чем было бы писать.

Историки, кажется, могут рассказать о папирусе больше, чем биологи. Т. Хейердал напомнил о нем человечеству. Однако жизнь гигантской травы еще полна «белых пятен». Хорошо еще, что папирус сохранился в тропических болотах и есть где его изучать.

К слову: тот папирус, который мы выращиваем в комнатах в горшках с водой, — другой вид — очереднолистный. Он — с Мадагаскара.

К роду сыть, куда причисляются папирусы, относится и чуфа, земляной миндаль. Чуфа хоть и выращивается у нас, но тоже с верховьев Нила. По этой причине уживается только на Кавказе и в Средней Азии, да и там редко цветет — не хватает тепла.

У нас чуфа — однолетник, хотя на родине — многолетнее растение. Крупные метелки из плоских колосков. Снопик рассыпающихся в стороны осокоподобных листьев. Самое главное богатство чуфы — ее удлиненные желтые полосатые клубни величиной с картофелину среднего размера.