Мир Реки: Темные замыслы

— Я знаю, — буркнул Грейсток себе под нос. Он выглянул в носовую панель. «Минерва» уже оставила «Марка Твена» за собой. Палубы корабля были полны народа, любующегося дирижаблем. Аэроплан — одноместный моноплан с низко посаженными крыльями — был уже поставлен на катапульту, которую развернули так, чтобы ветер дул ей навстречу. Аэростат все еще подтягивали к кораблю.

Грейсток сел перед пультом управления. За несколько минут он спустил дирижабль до высоты 91 метр, или 300 футов, от поверхности воды. Затем сделал разворот и повел машину прямо на корабль.

Огромное белое судно стояло неподвижно, его четыре колеса вращались медленно, лишь компенсируя снос течением, чтобы удержать его на месте. С кормы уже спустили большой катер, который должен был обойти «Марка», чтоб подобрать парашютистов, бултыхавшихся в воде.

Оба берега тоже кишели зрителями, и по меньшей мере сотня суденышек спешила на парусах и на веслах на помощь парашютистам.

Из катапульты вырвался пар, и моноплан взмыл с палубы в воздух. Его серебристый фюзеляж и крылья тускло сверкнули, когда он стал набирать высоту, направляясь к дирижаблю.

Из приемника неслись вопли Клеменса:

— Какого-того-этого-так-тебя-и-растак ты вытворяешь, Джон?!

— Возвращаюсь, чтоб посмотреть, все ли благополучно с моими ребятами, — ответил Грейсток.

— Неслыханный идиотизм! — кричал Клеменс. — Да если твои мозги разбухнут по объему в десять раз, то и тогда они будут болтаться и дребезжать даже в заднице комара! Вот что получается, когда пытаются сделать норковую шапку из свиной гузки! Я ж говорил Фаербрассу, что он не должен и близко подпускать средневековых баронов к дирижаблю!

«Грейсток происходит из самого тупого, самого наглого и самого ненадежного класса, который только можно отыскать!» — сказал я ему. Средневековый аристократ! Легче вообразить себе Иисуса Христа, прыгающего с шестом! Так нет, он уверял, что у тебя огромные возможности и что это будет любопытнейший эксперимент, если тебе удастся адаптироваться к индустриальному обществу!

— Полегче, Зэм! Езли ты разозлишь его, он откажетзя атаковать зудно Иоанна! — загремел голос Джо Миллера.

— Зунь его в звою задницу! — передразнил его Клеменс. — Когда мне понадобится совет от палеонтропа, я его обязательно попрошу.

— Не надо озкорблять других, езли ты зам зходишь з ума, Зэм, — уговаривал Миллер. — Злушай! А не пришло ли твоей милозти в башку, что, может, Грейзток задумал что-то гнузное? Может, он договорилзя з этой задницей королем Иоанном?

Грейсток грязно выругался. Эта волосатая комичная гигантская обезьяна оказалась куда умнее, чем выглядит. Однако Клеменс, пылающий огнем негодования, может проигнорировать слова Джо.

К этому времени дирижабль, наклонив нос под углом десять градусов к горизонту, шел прямо на судно. Его высота над водой была около 31 метра и все время уменьшалась.

Самолет фон Рихтхофена прожужжал всего лишь в 15 метрах. Летчик покачал крыльями, но лицо у него было недоумевающее. Он, конечно, слышал весь разговор по радио.

Грейсток нажал кнопку. Ракета выскользнула из пусковой установки в носовой части передней моторной гондолы. Дирижабль, став легче, тут же немного набрал высоту. Выплевывая пламя из дюз, длинная тонкая трубка свернула к серебристому аэроплану — тепловой локатор в ее носовой части «принюхивался» к выхлопным газам этой машины. Лицо Рихтхофена было неразличимо, но Грейсток отлично представлял выражение ужаса, появившееся на нем. У Лотара было всего шесть секунд, чтобы выбраться из кокпита и схватить парашют. Но если он даже спасется от ракеты, то вряд ли ему повезет — на такой малой высоте парашют все равно не успеет раскрыться.

Нет, Лотар не собирался прыгать. Вместо этого он положил аэроплан на крыло и послал его к воде. И тут же выровнял почти у самой поверхности. Блеснула ракета. И сразу же и снаряд, и аэроплан исчезли в одном огненном шаре.

Но в это время взлетная команда с бешеной скоростью уже тащила второй самолет. Те моряки, что спускали аэростат, отвлеченные от работы ревом сирен и гудков, бесцельно суетились и почему-то перестали подтягивать его к кораблю. Грейсток очень надеялся, что у них не хватит сообразительности, чтоб обрубить стропы. Огромный аэростат будет действовать как якорь, мешая судну маневрировать.

Через динамик до слуха Грейстока не слишком разборчиво долетал вой пароходных сирен и голос Клеменса почти такой же высокий, как пронзительный звон сигналов тревоги.

Пароход, разворачиваясь, одновременно набирал скорость. Грейсток ухмыльнулся. Он так и надеялся, что «Марк Твен» подставит ему свой борт. Он снова нажал кнопку, и дирижабль, освобожденный от веса двух тяжелых торпед, взмыл вверх. Грейсток с помощью руля высоты опустил нос корабля еще ниже и привел дроссели в положение, обеспечивающее максимальную скорость.