Мир Родины

Ян махнул управляющему, разрешая идти. Затем он вынул терминал из компьютера, уложил его в футляр. Нетерпеливо (пожалуй, впервые за все время), он натянул пальто, отороченное овчиной, и водительские перчатки. Следующий пункт – отель, чтобы уложить чемоданы – и все. Он насвистывал сквозь зубы, с шумом распахнул дверь в предвечерний сумрак.

У порога земля была тверда, как камень, и воздух пах снегом. Его автомобиль, красный, блестящий, казался единственным цветным мазком на однообразном унылом ландшафте, безмолвствовавшим под унылым серым небом.

Когда он повернул ключ, порыв теплого воздуха от нагревателя согрел кабину. Он медленно тронул автомобиль по замерзшим колеям двора и выехал на мощеную дорогу.

Раньше это была страна болот, впоследствии осушенных и распаханных. Но некоторые из старых каналов еще уцелели; Визбеч все еще оставался внутренним портом. Яну доставляло удовольствие смотреть на эти реликты.

Сборы заняли десять минут – он предпочитал путешествовать налегке, и администратор отеля придержал парадную дверь, поклонился и пожелал ему благополучного путешествия.

Сразу за городом начиналась автострада. На въезде в горд полицейский отсалютовал ему, и он помахал в ответ рукой. Оказавшись на магистрали, он включил автоводитель, указав свою цель – ЛОНДОН, ВЫХОД 74. Эта информация перенеслась из передатчика под машиной по кабелю под поверхность автострады на сетевой компьютер, который разработал маршрут и за какие-то микросекунды отослал команду автомобильному компьютеру. Колесные электрические моторы постепенно нарастили скорость до стандартной – 240 километров в час, и ландшафт превратился в мелькающие пятна на фоне сгущающихся сумерек. Ян не испытывал желания глядеть в окно. Он развернулся на кресле лицом к задней стене. Здесь, в отделение бара, наготове было виски и вода – стоило лишь нажать кнопку. Телевизор выдавал красочную и звучную продукцию Питера Граймса. Некоторое время Ян наслаждался, восхищаясь сопрано не только за голос, и пытался угадать, кого она ему напоминает.

– Ну, конечно же, Эйлин Петтит! – теплое свечение памяти; если бы только она сейчас была свободна. Но она мало что сделала со времени их развода. Ей следовало гоняться за малейшей возможностью видеть его. Думать – значит действовать. Он потянулся к телефону, затем быстро набрал на клавиатуре ее номер. Телефон успел дать гудок дважды, прежде чем она ответила.

– Ян? Как чудесно, что ты позвонил.

– Хорошо, что ты ответила. У тебя что, камера барахлит? – экран в машине был темным.

– Нет, ты застал меня в сауне. Я вытираюсь.

Экран ожил, как только она произнесла это, и она рассмеялась, увидев его лицо.

– Ты что, никогда не видел голых женщин?

– Если и видел, то уже забыл. Там, где я был, женщин не держат. Во всяком случае, таких, как ты – блестящих и мокрых. Честно говоря, Эйлин, я чуть не плачу от радости. Ты – самое прекрасное зрелище на свете.

– Лесть не доведет тебя до добра.

– Куда бы она меня не вела, ты ведь отправишься со мной, не правда ли? Ты сейчас свободна?

– Всегда свободна, любимый, но это будет зависеть от того, что у тебя на уме.

– Немного солнечного света. А еще – горячее солнце, теплый океан, хорошая еда, ящик шампанского и ты. Что скажешь?

– Скажу, что это выглядит невыразимо заманчиво. Мой банковский счет, или твой?

– Угощаю я. За эту зиму в захолустье я кое-что заработал. Я знаю один маленький отель в пустыне на берегу Красного моря. Если выехать утром, мы сможем туда добраться...

– Никаких подробностей, мой милый. Я собираюсь нырнуть в сауну и ждать тебя здесь. Не задерживайся слишком долго.

Она прервала связь на последнем слове, и Ян засмеялся во весь голос. Да, жизнь собиралась стать гораздо лучше. Он осушил бокал скетча и налил новый.

Замерзшая болотная страна почти ушла из головы. Он не знал, что человек, которого он уволил, Симмонс, не впадет в нищету вновь. К тому времени, когда Ян добрался до города, он уже покончил с собой.

2

Круглая тень огромного летающего корабля медленно плыла над далекой голубой поверхностью Средиземного моря. Электрические моторы молчали, слышно было лишь шуршание прожекторов. Пропеллеры были крошечные, почти незаметными на фоне могучего диска «Бичи-Хед», и вся их работа сводилась к тому, чтобы толкать его в воздухе. Подъем обеспечивался емкостями с гелием, скрытыми под туго натянутой наружной оболочкой.

Дирижабли были главенствующим видом транспорта, с очень низким потреблением топлива.

Груз состоял из огромных связок тяжелых черных труб, уложенных в его чреве. Там их были тонны. Но на «Бичи-Хед» перевозились и пассажиры – в каютах на носу.

– Зрелище непередаваемое, – говорила Эйлин, сидя у наклонного окна, которым служила вся передняя стена их каюты, и глядя, как внизу проносится пустыня. Ян, вытянувшись на постели, кивнул в молчаливом согласии, – но смотрел он на нее. Она укладывала медно-рыжие, до плеч, волосы – и поднятые руки ее поддерживали обнаженные груди, а спину она выгнула, и выглядела очень изящно.