Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

— Это как раз гипотеза, над которой мы работаем, — сказал Крэнстон.

— Джейк собирается показать мне свои записи по последней модификации, — сказал Дрина, слегка подталкивая меня к входной двери.

— Я тоже хочу посмотреть, — сказала Ева.

Я схватил корзинку с булочками со стола. Надкусил одну. Как и все остальное, булочки приобрели новый вкус, они больше походили на пыльную глину, чем на хлеб. Глотать было трудно. Я надеялся, что меня не стошнит.

В лаборатории я сразу подошел к своему терминалу и, прижав большой палец к опознавательной пластине, получил доступ к своим рабочим файлам.

— Он узнает тебя, — сказал Крэнстон.

Я вскинул брови. «Получше, чем ты». Я выбрал и открыл файл под названием «Урик». Схемы ДНК, каталитические процессы в органеллах различных типов клеток, компьютерные модели молекул; я просматривал таблицы и графики, проверяя, достаточно ли они понятны людям без моей подготовки. Насколько я мог судить, все было вполне доступно.

— Что было непонятно с этим файлом, Ева? Почему ты не смогла найти его? Может, ты просто не поняла?

— Почему ты назвал его «Урик»? — спросила она.

— А почему бы нет? Ты могла бы отыскать по дате в конце концов.

— Отойди, и я покажу тебе.

Я встал. Она села на мое место и прижала большой палец к опознавательной пластине. Компьютер тут же отключился и начал перезагружаться. Появился список моих файлов. Среди них не было файла, озаглавленного «Урик».

— Почему ты его спрятал? — спросила Ева.

Никакого подходящего объяснения не приходило в голову. Я даже не мог вспомнить, чтобы прятал файл. Впрочем, мне никогда особенно не нравились люди, сующие нос в мою работу. Меня нельзя назвать хорошим членом команды.

Возможно, я спрятал файл потому, что его содержимое показалось мне слишком революционным. Раньше, в первое время по прибытии на Эмери, мы занимались взаимным контролем, то есть каждый шаг моей работы перед внедрением оценивался двумя другими учеными. Это были недоброй памяти старые дни. Люди постоянно заглядывали мне через плечо. Я этого терпеть не мог.

Впрочем, после первого года на Эмери эта практика прекратилась. Мне стали доверять. Потому что в конце концов все, что я делал, срабатывало.

Я вновь открыл компьютер и, выбрав «Урик», дал Еве просмотреть его. Стоя у нее за спиной, я следил, как она листает таблицы и схемы. Скажу без ложной скромности, это была весьма изящная работа, хотя, может, и трудноватая для немедленного восприятия.

— Это одна из лучших твоих работ, Джейк, — сказала она, изучив файл. — До сих пор не понимаю, что именно тебя убило.

— Чья идея была похоронить меня?

— Моя, — призналась Дрина.

— Но почему? Почему ты решила вот так просто выбросить меня, не использовав?

Она покачала головой.

— Сейчас я и сама понимаю бессмысленность затеи. Но тогда мне это показалось уместным. Я доказывала перед всем советом, что мы должны основать кладбище под сенью персиковой рощи, поскольку таковое нам все равно рано или поздно понадобится, и что ты должен быть первым похороненным — причем одно лишь тело, не заключенное в гроб, — как некая дань планете.

— В то время мне тоже казалось, что это не лишено смысла, — сказала Ева. — Хотя сейчас я не понимаю, что на нас нашло. Сейчас мне совершенно ясно, что твое тело следовало использовать иным образом. Сознание Дрины явно было спутанным!

— Спутанным под влиянием чего?

— Разве ты не считаешь, что у нас у всех не в порядке с головой? — спросила меня Дрина.

— В какой-то степени, да, — сказал я, — но в этом случае, я считаю, что-то еще воздействовало на ваше сознание. Воздействовало на каждого. Ненавязчиво, но сильно.

— Что-то еще? — переспросил Крэнстон.

Я все еще не мог понять, отчего я умер. Похоже, на том этапе самым важным было закопать меня в землю.

— А кстати, что конкретно собой представляют эти самые пчелы-землеройки?

— Подземные животные, обитающие в ульях, — сказала Дрина. — Опылители. Гифтон собирается вплотную заняться ими после того, как закончит с деревьями-пастухами.

— Рой объявил о моей смерти… — у Роя, больше чем у кого-либо другого, были основания желать мне смерти.

— Но ты был мертв, Джейк, — сказала Ева. — Ты был абсолютно мертв. Твое тело остыло до температуры окружающей среды. Отсутствовали дыхание, мозговая и сердечная деятельность. И вообще, даже если ты еще не умер к моменту начала вскрытия, то во время него ты не мог не умереть, — она встала. — Пойдем в мою лабораторию. Я хочу проверить все сама.

Я закрыл свой терминал, и мы отправились вслед за Евой в подвал, где она в своей лаборатории резала, исследовала и тестировала множество мертвых тварей. Там было холодно. Она достала диагностический аппарат и прижала его к моей шее. На мониторе высветились показатели температуры, легочной, сердечной и мозговой деятельности. Потом она приказала ему сделать анализ крови.

Прочитав результаты, она сглотнула.

— Во всяком случае ты больше не мертвец, — сказала она.

— А как насчет хороших новостей?

— Но я также не думаю, что ты остался человеком. Температура низкая, газовый состав крови изменился, да и другие показатели тоже…

Я снял аппарат с шеи и кивнул.