Мир русского знахаря - первые уроки.

До вечера дед занимался домашними делами — убирался в доме, пропалывал и поливал небольшой огород, колол и складывал дрова. Я по мере сил помогал. Вечером я рассказал ему, как Серый не отпускал меня от дома и что сосна не захотела меня качать. Он кивнул и сказал:

— Правильно, куда ж Серый тебя одного отпустит — заблудиться можешь. А сосна все лишнее уже взяла. А сейчас, внучек, к рябинке пойдем.

Долго идти не пришлось, благо рябины росли сразу за огородом. Дед Федор подошел к рябине, погладил ствол и сказал: — Опять я пришел к тебе, сестричка. Не откажи в ласке, прими как гостя.

Рябинка зашелестела листьями и опустила ветки. Дед встал па колени и прижался лбом к стволу. Дерево еще больше опустило ветки, я старательно повторял действия деда. Едва я прижался головой к дереву, как раздался звук, похожий на звон. Я прислушался. Звон становился все более отчетливым, в нем явственно стал проступать смех.

Смех воспринимался в очень высоких тонах и напоминал то ли журчанье ручья, то ли звон хрустального колокольчика. Но это был именно смех — чистый и радостный. Внутри все зашевелилось. Создавалось впечатление, что кто-то перемешивает все внутри меня, перемещая с места на место. Это чувство быстро прошло, но смех продолжал звучать, завораживая и заполняя все тело жгучей радостью и любовью. Возникло желание обнять весь мир, бегать наперегонки с ветром, кувыркаться в траве. Наконец смех стал затихать. Восторг прошел, освободив место приятной эйфории и покою. И дерево отпустило меня. Я почувствовал скользнувшие по плечам ветки, до которых раньше не мог дотянуться рукой.

— Деда Федя, рябинка смеялась, — сказал я, когда, вернувшись, мы сидели на лавочке и смотрели на заходящее солнце.

Слова прозвучали совсем тихо. Громко говорить не хотелось, чтобы не нарушать покой леса. Заходящее солнце окрашивало верхушки деревьев в оранжевые тона. Дед смотрел на них и улыбался:

— Рябинка всегда смеется, внучек, и от ее смеха зло бежит.

Дед замолчал, продолжая смотреть на верхушки деревьев. Солнце скрылось за лесом, в стороне раздалось знакомое хихиканье. Серый стоял в сторонке и смешно семенил своими широкими лапками, но близко не подходил.

КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ СЕРЫЙ

— Солнце — за лес, Серый — к дому, — изрек дед. — Ладно, иди уж сюда!

Серый тут же оказался рядом. Перемещался он очень странно, как бы размазываясь в пространстве. И вот он уже здесь. При этом он все время часто-часто переступал лапами. Я засмеялся. Как смешно он ходит!

— И не ходит, а проявляется, — сказал дед, поглаживая Серого по его густой шерстке.

Тот терся у ног и тихонько похрюкивал.

— А ногами сучит, чтобы нам приятно было, людям подражает.

Деда, а он кусается?

Дед засмеялся:

Нет, внучек, не кусается, ведь у него и зубов-то нет.

Серый тут же открыл рот и показал огромные серые клыки. Дед аж сложился от смеха:

— Ты погляди на него, паразита, что вытворяет! Что ж ты, нежить, делаешь! Стар я уже так смеяться.

Он засунул палец Серому в рот и вытащил наружу, стараясь задеть зубы. Палец прошел через зубы, как через воздух. Серый захихикал и засеменил ногами.

Радуется, паразит. Ох, давно так не смеялся! Лесовик, он как ребенок — добрый, преданный, любопытный, да уж больно игривый. Все бы ему играть да безобразничать. Но он зла никому не причинит.

Деда Федя, а погладить его можно?

Погладь, конечно, — согласился дед. — Хотя что уж там гладить!

Я протянул руку и попытался погладить лесовика по спинке. Рука, почувствовав сопротивление, погрузилась в тело Серого. Тот захихикал, я отдернул руку.

— Да ты не нажимай так, это ж не собака!

Дед взял мою руку и, едва касаясь, провел ею по спине Серого. Под ладонью появилось ощущение очень мягкой шерстки, которая слегка потрескивала и покалывала руку мелкими электрическими разрядами. Чувство было очень приятным, и я продолжал гладить. Серый поеживался, семенил лапами и хихикал. Тем временем из кустов показались еще три мордочки.

— Ишь, повылезали! — Дед махнул рукой. — Назад идите, не до вас. Мордочки исчезли.

— Пойдем в дом, внучек, прохладно становится.

Дед поднялся и направился к двери. В доме он зажег

керосиновую лампу, принес молока, хлеба, луку, достал из печки чугунок с картошкой и грибы. Мы поужинали.

— Деда, а скотину мы загонять будем?

— Уже загнали, — ответил дед. — Вот их сколько, помощников, по лесу шастает.

Дед напоил меня каким-то травяным отваром с медом, постелил на сундуке и сказал:

— Ложись, внучек, спать, поздно уже.

Спать действительно очень хотелось, глаза слипались. Я забрался на сундук, укрылся одеялом и сразу уснул.

"ВЕСЬ ДОМ СОДРОГАЛСЯ ОТ ВИЗГА И ТОПОТА…"