Мир русской души, или История русской народной культуры

А в Вологде в начале девятнадцатого века никому и в голову не могло прийти, что их город вскоре невероятно прославится по этой части, и кружевом здесь будут заниматься многие десятки тысяч человек. Плели себе до той поры женщины да девчата в крестьянских избах и мещанских домишках немудреные мерные узятки да городки в основном для собственных нужд да некоторые совсем немножко на продажу. Богатые, тонкие немецкие сцепные кружева изготавливались только в барских поместьях, где крепостные мастерицы и дивный валансьен умели выплетать, и бланш, и малин. Кружева везде носят названия породивших их городов. Некоторые господа держали десятки мастериц, целые мастерские, на продажу работали, нитки из Фландрии и Франции выписывали.

Простой же люд довольствовался своим, привычным. И еще вологжане очень любили расшивку по перевити атласником: узор из нитяной тесьмы, нашитый на ткань, «поле» которой затем частично продергивалось, превращалось в сетку. Это старинное рукоделие, похожее на филейную вышивку, бытовало и в других местах, но на Вологодчине узор делали особенно плавным, как песня. То есть действительно и в орнаменте шли от своих, северных песен и от традиционного, тоже ведь в основном напевного русского узорочья.

И вдруг вологодская мещанка Анфия Федоровна Брянцева взяла да и выплела такую же белую тесьму на коклюшках, а фон сделала звездочками-снежинками — получилось необычайно красиво. И главное, ни на какое другое кружево не похоже. Стала таким ленточным узором выделывать косынки, тальмы, покрывала для подушек и даже целые платья.

С чьей-то легкой руки эту манеру назвали вологодской, а саму ленту вилюшкой.

Вскоре к делу подключилась и дочь Анфии Федоровны — Соня. Коклюшки взяла в руки пятилетней, а в десять-двенадцать уже мало чем уступала матери.

Слово опять Софье Александровне Давыдовой:

«Только русское кружево (мерное) и сцепное могут служить образцами местного типичного плетения. Все же остальные кружева вырабатывались постепенно трудами Брянцевых, которые пользовались настолько же каждым новым, занесенным в Вологду образцом, настолько и своей личной, весьма богатой фантазией, чтобы вносить как можно больше разнообразия в свое рукоделие…

В начале шестидесятых годов Брянцева надумала выплетать женские воротники с длинными концами, и мода эта так привилась, воротники так понравились, что выдумщица Брянцева, исполняя многочисленные заказы, стала зарабатывать в день до 60 копеек (а обычно хорошая мастерица получает не более 20–23 копеек)».

К ней стали приходить знакомые и незнакомые, просили обучить новой «вологодской манере плетения». Приводили дочерей, и они вместе с Соней никому не отказывали, сначала обучали только городских по вторникам и четвергам; пять-шесть уроков — и перерыв, пока девочки дома усваивали пройденное, потом снова уроки. С детей состоятельных родителей Анфия Федоровна брала по пятачку в день. Бедные же расплачивались стаканчиком ягод или каким-нибудь лакомством — мать и дочь любили сладкое. Потом нахлынули желающие из ближних и дальних деревень. С крестьянских детей Брянцевы уже ничего не брали. Жили девчушки у родственников или по углам. К десяти утра сходились с узелками, в которых кусок хлеба, соленый огурец или вареная картошка. В час дня подкреплялись и до 4–5 опять плели. Взрослых ходило тоже много: с двенадцатилетних девчушек до сорокалетних женщин — все вместе.

«В течение многолетней деятельности Брянцевой у нее перебывало не менее 800 учениц, получивших возможность зарабатывать себе насущный хлеб. Пример этот единственный в летописях кружевного дела, заслуживающий самого большого внимания, тем более что преподавание плетения кружев предлагалось так бескорыстно лицом, сильно и постоянно нуждавшимся в средствах к существованию».

Давыдова подчеркивает очень важное обстоятельство: Анфия Федоровна и Софья Петровна Брянцева не просто обучали кружевоплетению, — это вологжанки умели и до них, — они обучали именно своей, новой вологодской манере, которая вскоре и превратила Вологодчину в один из самых знаменитых и самобытнейших центров не только российского, но и мирового кружевоплетения, ибо вилюшечный, плавный, мягконапевный узор Брянцевых действительно ведь всегда подобен дивной северной песне: