Мир саги

С другой стороны, прозаизм стиля "саг об исландцах", конечно, следствие того, что они - синкретическая правда, продукт неосознанного авторства. В произведении, представляющем собой синкретическую правду, авторская активность направлялась, естественно, не столько на содержание или передаваемые факты сами по себе, сколько на форму, т.е. на то, как рассказывалось об этих фактах, на их драматизацию и конкретизацию в сценах и диалогах и т.п. Но поскольку эта авторская активность была не осознана, то и форма оставалась неосознанной, а следовательно, и не отграниченной от содержания. Прозаизм "саг об исландцах" и есть эта неотграниченность формы от содержания, минимальная самостоятельность формы, минимальная стилизация. Прекрасно сказал о стиле саг Хойслер, ученый, который был их лучшим ценителем как искусства: "Язык, так сказать, ничего не добавляет к их содержанию. Он сидит на содержании без складок... Рассказчик думает только о содержании и хочет передать его в чистом виде". Отсюда, конечно, отнюдь не следует, что в стиле "саг об исландцах" нет искусства. Напротив, в нем есть то высокое искусство, которое возможно только при неосознанном авторстве и суть которого в том и заключается, что оно незаметно. Таким образом, если прозаизм стиля реалистической литературы нового времени - это форма, осознанная на фоне противоположной ей формы, то прозаизм "саг об исландцах" - это форма, не осознававшаяся как таковая и не отграниченная от содержания.

Но сущность стиля "саг об исландцах" всего яснее из его сопоставления со стилем тех вис (строф), которые приводятся в сагах как сочиненные тем или иным персонажем, упоминаемым в саге. Стилистическое различие между этими скальдическими стихами и прозой саги настолько велико, что большего стилистического различия, вероятно, не существует в мировой литературе. Для скальдических стихов характерна крайне вычурная форма: очень строгий размер, сложный узор аллитераций и внутренних рифм, язык, сильно отличающийся от языка прозы, обилие замысловатых фигур - кеннингов, совершенно противоестественный порядок слов, одним словом, максимальная стилизация, или максимальное отличие от того, как язык используется в живой речи. [О скальдических висах в "сагах об исландцах" см.: Wolf A. Zur Rolle der visur in der altnordischen Prosa. - In: Festschrift L.C. Franz. Innsbruck, 1965, S. 459-484; Einarsson B. Skбldasцgur. Um uppruna og eрli бstaskбldasagnanna fornu. Reykjavнk, 1961; Hruby A. Wann sprechen die Personen der islдndischen Saga eine Strophe? Eine Studie zur Technik der Saga. Wien, 1932; Jonsson F. Sagaernees lausavнsur. - In: Aarboger for nordisk Oldkyndighed, 1912, p. 1-57. Кроме того, есть большая литература, посвященная толкованию вис в отдельных сагах. О скальдической поэзии вообще см.: Стеблин-Каменский М.И. Культура Исландии. Л., 1967, с. 88-119 и 177-178.]

Различие всегда тем резче, чем больше сходство, на фоне которого выступает различие. Резкость различия между скальдическими висами и прозой в сагах тем и объясняется, что различие это только формальное. Ведь содержание скальдических стихов - это, как уже говорилось в предыдущей главе, тоже синкретическая правда. Часто в них сообщается то же самое, что и в сопровождающей их прозе, и это может объясняться тем, что они были источником этой прозы. Но, по-видимому, они могли быть и просто ее украшением. Как правило, в них сообщаются те или иные факты, представляющие собой звенья в повествовании, но отнюдь не что-либо в каком-то смысле более "поэтичное", чем то, что сообщается в прозе. Никак нельзя сказать, что саги, в которых много скальдических вис, как, например, "Сага о названых братьях", "Сага о Бьёрне" или "Сага об Эгиле", в каком-то смысле "поэтичнее", чем "Сага о людях из Лососьей Долины", где их почти нет, или "Сага о Храфнкеле", где их нет совсем. Характерно также, что в сагах, в которых большую роль играет романическая любовь скальдов, например в "Саге о Гуннлауге Змеином Языке" и "Саге о Кормаке", об этой любви можно заключить гораздо больше из фактов, сообщаемых в прозе, чем из скальдических стихов, приводимых в саге.