Мир Сердца

– Что вы хотите сказать этим? – повторил интервьюер, глядя прямо на спасителя, который, в свою очередь, сам всматривался прямо в зеленоватый дым, что заменил собой всё пространство вокруг. Среди его клубов проступал сверкающий лиловыми молниями фиолетовый рисунок, сформировавший образ вопрошающего, который терпеливо повторил вновь, – что вы хотите сказать этим? В чем смысл вашего высказывания?

Грегори сидел в кресле и не находил адекватного ответа. То, что он так заранее подготовил в качестве заявления и своей речи, и так хотел всем сердцем выразить, на самом деле не имело никакого значения и было фактически неважно в контексте всего процесса познания, который разворачивался прямо сейчас. Всё и так уже существовало, а говорить, что он просто заново открывал уже существующие вечные истины, было глупо, поскольку не сам он делал это, но кто-то другой.

– А кто же тогда? – улыбнулся с хитрецой в глазах интервьюер, который тем самым заставил Грегори впасть в подобие паники, а затем точно так же быстро и расслабил его, ведь Грегори вспомнил, с кем говорит на самом деле. После этого он, закрыв глаза, уже перенесся из кресла на ковровую дорожку, на которую он всё еще не решался ступить, боясь физически за свою жизнь, ведь мозг только и кричал о том, что у него еще есть пара часов до конца, до премьеры, и он может еще сбежать из страны, улететь с этого северного острова, но он, пропустив себя через этот удивительный опыт, открыв глаза, лишь улыбнулся своим страхам буквально в лицо и безбоязненно переступил через красную черту в своем уме, что отделяла его от собственного выдуманного образа, который долго мялся перед тем как войти, еще не понимая, что его выбор давно сделан той, что, хохоча, сидя напротив, по-доброму потешалась над выдуманными дилеммами писателя.

29. Харт стоял у двери в кабинет, но, еще на подходе, не дойдя до него всего пару метров, уже успел ощутить такой страх и напряжение, что, казалось, стоит ему войти в эту дверь, обратно он уже выйти не сможет. У него даже возникло желание просто развернуться и убежать, даже несмотря на то, что весь коридор был усеян камерами, и кое-кому подобное поведение ох как не понравится.

– Решено!.. – Харт уже было сделал шаг в сторону, но в тот же самый момент дверь перед ним распахнулась, как это частенько бывает в моменты сомнений, сама собой.

– О, господин Харт, проходите, Высший Советник уже ожидает Вас! – пролебезила одна из административных крыс, так, по крайней мере про себя, охарактеризовал своего коллегу Император, что так же внезапно, как и появилась из-за двери, скрылась в лабиринте коридоров дворца. Вполне возможно, подобное пренебрежительное отношение было вызвано отнюдь не ловкостью карьериста–приспособленца, но самими глубинными противоречиями в уме Императора, который слегка вспотевшей ладонью потянулся к ручке уже успевшей захлопнуться двери, ощущая как тик невидимых часов в его голове стучал всё громче, одновременно с тем, как сами щелчки, которые эхом разносились по его сознанию, замедлялись до тех самых пор, пока государь уже уверенно не сжал ручку, и, повернув которую, заставил раздаться последний, самый резкий звук.

По коже путешественника пробежал холодок, ведь, несмотря на этот знаменательный рокот, дверь, что была перед ним, не поддалась, напротив, она оставалась всё такой же неприступной, как и раньше.

– Но как же так?! – испуганно подумал наблюдатель, – она ведь должна была открыться! Обязательно должна отвориться! – повторил он про себя, чтобы закрепить собственную неуверенность, затем с ужасом предположив, что он каким-то образом сломал само время своей беспредельной наглостью. Оглянувшись по сторонам коридора, который как будто бы ожил и превратился в наслаивающиеся на реальность джунгли из лабиринта геометрических фигур, он все-таки смог различить те самые часы, которые, как он предполагал, сломались, и которые замерли в одном недвижимом положении.

Чуть приглядевшись и затем подойдя поближе, к своему величайшему удивлению наблюдатель заметил, как под самими стрелками происходит какое-то движение. Сосредоточившись еще немного, он различил, что круглый циферблат представляет из себя экран, по которому двигались объемные изображения. Среди прочих – переливающиеся узоры, составлявшие саму основу этого механизма, вырисовали фигуру странника, который спиной стоял к наблюдателю и, подобно ему самому, точно так же смотрел на циферблат уже собственных часов. Ощутив, как кто-то буквально испепеляет его затылок своим взглядом, наблюдатель не смог устоять и резко обернулся.

– Что-то не так? – осведомился интервьюер.

Грегори, еще некоторое время пытаясь различить нечто вполне определенное, глядя назад через свое собственное плечо, медленно повернулся обратно к своему собеседнику.

– Нет, всё так, как и должно быть.