Мир Сердца

5. Окружающее пространство стало структурироваться в несколько иную конфигурацию, где на смену мягчайшим и нежнейшим, практически жидким подушкам, что обволакивали тело, пришли на смену довольно жесткие спинки кресел, которые были расположены друг напротив друга, на них уже вновь сидели две фигуры, пристально всматривающиеся друг в друга, одна из которых постепенно выходила из транса собственных мыслей и видений, полностью концентрируясь на текущей минималистической обстановке, в которой уже не первый час шла подготовка к интервью, которое еще пару лет назад казалось чем-то значимым, а теперь было не более чем очередным явлением, которое проживалось через призму восприятия писателя.

– Грегори, – слегка поменяв тон разговора, проговорил собеседник, – во-первых, я очень рад, что ты смог найти время для того, чтобы встретиться…

В этот момент писатель понял, что скорее всего отсюда и будет уже вестись настоящая запись, хотя и до этого камеры работали с десяток минут.

– Во-вторых, хочу поздравить вас с громкой премьерой, к которой мы обязательно вернемся немного позже, и в-третьих…

Грегори уже знал, что последует за этим.

– Хотелось бы все-таки начать с вашего недавнего заявления в искусстве, которое, я уверен, и было тем, благодаря чему вас узнал весь мир.

Грегори улыбнулся. – Ну, если вы так говорите…

– Нет, нет, я без всяческих «наездов», серьезно! Вы ведь действительно понимаете, что до этого вами, тем не менее, интересовались в основном любители литературы и кинематографа и, возможно, еще некоторая часть общества, которая просто хочет быть в тренде, даже особенно и не знакомясь с явлением, но которая обязательно должна быть в курсе происходящих событий.

Писатель выдержал небольшую паузу и вздохнул. – Да, понимаю, но, однако не считаю, что произошедшее имеет хоть какое-либо значение.

– А вот здесь позвольте не согласиться. Итак, для тех, кто еще не в теме…

Грегори уже знал наизусть, что доложит собеседник своим слушателям, решив заново пережить тот, как ему казалось, незначительный эпизод, который на самом деле таковым и являлся для так называемой общественности, а для него же действительно был краеугольным камнем драматургии всей его жизни. Однако совершенно не в той плоскости, в какой об этом думал интервьюер, и, хотя время для этого признания уже и настало, оно всё еще требовало небольших, но весьма значимых штрихов для окончания картины повествования, которые подведут его к действительно важнейшему моменту всей его жизни.

6. Слегка пошатнувшись, но мгновенно взяв себя в руки, неуловимая тень в капюшоне продолжила свой бег сквозь запутанный лабиринт катакомб, чтобы в итоге позволить себе замедлиться и раствориться в величественном свете двух крыльев, которые воссияли прямо перед взором путника.

То было величественное изваяние Богини, чьи два огромных глаза-крыла, казалось, рассеивают полумрак довольно просторного зала, который казался более камерным за счет странных куколок, что свисали с крыльев гигантской бабочки, привязанные к ним хитросплетенными узлами веревок.

Подняв руки в приветственном жесте и начав читать мантру, прославляющую мир в лице Богини, послушник ощущал то сладостное чувство, которое каждый раз охватывало его в присутствии его любимого божества, которое раз за разом распыляло всякий страх, что мог затянуть послушника во внешнем мире, ведь здесь, под землей, в основании Великой Горы, казалось, он наоборот достигает всех возможных небес и высот мира.

Закончив свою молитву, он ступил чуть вперед, подойдя к алтарю, на котором лежали многочисленные яства и украшения, подобно подаркам, которые подносят своей любимой. Несмотря на их изысканность, количество и дороговизну, во всем смысле этого слова – ведь их добыча каждый раз сопровождалось смертельной опасностью, – человек в капюшоне ощущал, что этого было недостаточно, что необходимо было привнести еще больше даров, чтобы Богиня не забыла о его любви. Чтобы напомнить о ней на деле, он и был снова здесь – практически уже забыв о том, что слегка отягощало его путь, о том покоящемся предмете в небольшом рюкзачке, перекинутом через плечо, трофее, который влюбленный, аккуратно достав, бережно положил на алтарь посреди всех остальных украшений.