Мир Стругацких. Рассвет и Полдень

Дэк пожал плечами, прожевывая кислую от уксуса улитку. Командирша выискалась. И чего ей надо?

– Нормально рисую. Кто не умеет, тех на архитектурный не берут.

– Нарисуй меня!

– Что?

– Мой портрет нарисуй.

– Так бумаги нет, и темно…

Эрте воткнула шпильку между досками и спрыгнула со сцены, оттолкнувшись руками. Подбежала к стойке, заговорила с буфетчицей. Та подняла брови, потом рассмеялась. Результатом переговоров стал листок линованной бумаги и карандаш.

– Бумага не очень.

– Это неважно. Рисуй.

Ладно, если дама желает… Он примостился на краю сцены, расправил бумажный клочок. Рисовать Эрте было легко и приятно: свет от стойки очертил ее острый профиль, только обводи – выпуклый лобик, тонкий нос с горбинкой, приоткрытые губы и маленький упрямый подбородок. Тени – глаз, щека, и боковой стороной грифеля, чтобы получались широкие мягкие линии – хаос вихров. А если анфас? Плохо против света… Он подошел к стойке.

– А ну-ка повернись сюда лицом.

Эрте хмыкнула, но подчинилась.

Голова красивой формы, хотя и крупновата для ее роста. Скулы не так выступают, как у большинства хонтийцев с побережья. Глаза чуть раскосые, правая бровь выше левой. Губы тонкие и подвижные. Прямая шея, ворот кофточки…

– Бог ты мой! – громко сказала буфетчица. Эрте тут же очутилась рядом, потянула листок к себе.

– М-м… – Рисунки ей явно понравились. Но как-то не так, как обычно нравятся девчонкам их похожие и красивые портреты.

– Неплохо, – поставила оценку. Дикие светлые глаза уставились ему в лицо. – Хочешь подработать и сделать хорошее дело?

– Допустим, хочу, и что тогда?

– Ты послезавтра в пять часов свободен?.. Приходи к Зеленому Дому, знаешь, где это? Вход в подвал со двора, скажешь, что ко мне. Придешь?

– А что делать-то надо будет?

– Сейчас некогда и не место, там расскажем. Приходи, – Эрте улыбнулась.

– Приду.

– Не опаздывай.

Приподнялась на цыпочки, тронула губами его щеку, развернулась и нырнула в сумрак, в скачущую толпу, грохот и завывание.

– Вот какие дела! – заметила буфетчица. Наклонилась, кряхтя, подняла на стойку новый лоток с чистыми стаканчиками. – Сами выбираем, сами целуем… Ты смотри, студент. Эта птичка та еще трясогузка.

Ниру высказался ненамного понятнее.

– Слушай, тебя ни на минуту оставить нельзя!..Доброго вечера, госпожа, мне один стакан мятной, будьте так любезны….Та коротковолосая, это же Эрте Унраут.

– Да, ее зовут Эрте, – с невинным видом сказал Дэк. – Фамилии не спрашивал, но почему бы и не Унраут?

Ниру залпом выпил мятную воду и поставил стакан на стойку.

– Она вообще ненормальная. Хорошенькая, ничего не скажу, но с большими странностями. Чего она от тебя хотела?

– Чтобы нарисовал ее. Сказала, что ищет художника на какую-то халтуру. Ненормальная?

– Ну, не то чтобы совсем… Она наглая.

– Возможно, – согласился Дэк, – но кто это сейчас сказал?

Ниру ухмыльнулся.

– Она для девчонки слишком наглая, понимаешь? Ведет себя как герцогиня, а сама вовсе даже наоборот…

– Ниру! – из толпы выскочил Макти. В первую секунду Дэк его не узнал, такая малиновая была на нем рубаха. Он потянул Ниру за рукав, что-то зашептал ему на ухо, и тот перестал улыбаться.

– Пошли. Да не туда, в боковую дверь. Валим отсюда…

– А что случилось? – заикнулся Дэк, но оба сокурсника замахали на него руками.

В углу возле сцены начинался короткий коридорчик, который привел их в темную комнату без окон. Ниру потянулся к выключателю, Макти шикнул на него. Дэк разглядел стулья, стол, футляры от инструментов. Макти, натыкаясь на мебель, прокрался к другой двери, дернул ручку и досадливо закряхтел:

– Заперли! И ключа нет…

– Вот какой-то, – Дэк взял со стола ключ.

– Где? Попробуй, подходит? – Макти почему-то говорил шепотом.

Ключ гладко вошел в замочную скважину, легко повернулся.

– Ты в темноте видишь, что ли? Слушай, выгляни, посмотри, кабаны не идут?

Дэк удивился, потом вспомнил: кабанами называли полицейских. У Ниру и Макти стали одинаковые лица – тоскливо-угрюмые. Такие же, как у парней из его деревни, когда во время гулянки распахивалась дверь и входил Чаку Осенний Лось.

Он осторожно повернул ручку. За дверью был тот же холл, в который выходила приоткрытая главная дверь зала, музыка сразу стала громче. На этаже свет выключили, но внизу, на лестнице, горела лампочка, и оттуда слышались шаги. Шли четверо, неторопливо и уверенно. Дэк подался назад и прикрыл дверь. Ниру и Макти рядом, кажется, не дышали.

Шаги поднялись в холл. Дэк увидел мельком, в узкую щель – четверо в форме, как минимум у одного кобура на поясе. Хлопнула главная дверь.

– Всем сохранять спокойствие, пра-верка документов! – гаркнули в зале. Музыка умолкла, гул возмущенных голосов поднялся и пошел на убыль.

– Все остаются на местах, готовят удостоверения личности! У кого нет, собираются с нами!

Макти потянул Ниру к открытой двери, и тут полицейский произнес еще несколько слов. Не так чтобы громко, но отчетливо.

Дэк молча шагнул назад в коридорчик, Ниру сдавленно охнул и вцепился ему в рубаху.

– Куда?! Спятил, середина?