Мир теней

самом деле, такому большому парню сложновато было нанести серьезный урон. Метр

восемьдесят ростом и широченные плечи – ну вылитый Болдуин.

И он обращался ко мне. Ко мне!

- Господи, ты в порядке? – спросил он. – Спасибо. Господи. Кажется, ты спасла мне

жизнь.

- О, пустяки, правда, - откликнулась я.

Не удержавшись, я протянула руку, чтобы стряхнуть щепки с его вязаного жилета.

Кашемир. Как я и предполагала.

- Что здесь происходит?

Сквозь толпу проталкивался высокий тип в ворохе мантий и в красной шапочке на

голове. Увидев на полу обломок балки, вновь подошедший взглянул на зияющую в потолке

дыру, на месте которой этому обломку надлежало находиться, и повернулся к отцу

Доминику:

- Видите? Видите, Доминик? Вот к чему приводит то, что вы разрешаете своим

драгоценным птичкам устраивать гнезда где ни попадя! Мистер Аккерман предупреждал

нас, что подобное может произойти, и смотрите! Он был прав! Кто-нибудь мог погибнуть!

Так вот он какой, монсеньор Константин.

- Мне так жаль, монсеньор, - ответил отец Доминик. – Ума не приложу, как такое

могло случиться. Хвала небесам, никто не пострадал.

Он обернулся ко мне и Брайсу:

- Вы двое точнов порядке? Знаете, мне кажется, мисс Саймон немного бледновата. Я

лучше отведу ее к медсестре – если ты не против, Сюзанна. Остальные, расходитесь-ка по

классам. Никто не пострадал. Это был просто несчастный случай. Расходитесь.

Как ни странно, народ сделал, как он велел. Была у отца Доминика такая

отличительная черта. У тебя как будто возникала настоятельная необходимость исполнить

то, о чем он тебе говорит. Слава Богу, он не использовал свою власть над людьми во зло!

Хотела бы я то же самое сказать о монсеньоре. Тот стоял во внезапно опустевшем

коридоре, уставившись на злополучную балку. Любой, глядя на обломок, мог бы заметить,

что в нем нет и следа червоточины. Дерево, ясное дело, не было новым, но оно не было и

гнилым.

- Мне придется убрать эти птичьи гнезда, Доминик, - резко заявил монсеньор. – Все

до единого. Мы просто не можем позволить себе так рисковать. А если бы здесь стоял один

из туристов? Или, прости Господи, архиепископ? Вы же знаете, что он приезжает в

следующем месяце. Что если бы архиепископ Ривера стоял здесь и на него упало бы это

бревно? Что тогда, Доминик?

Подошедшие на шум монашки бросали в сторону бедного отца Доминика взгляды,

полные такого упрека, что я чуть не рассказала им кое о чем. На самом-то деле я даже успела

открыть рот, но отец Доминик крепко стиснул мою руку и начал подталкивать меня к

выходу.

- Конечно, - воскликнул он. – Вы совершенно правы. Я лично прослежу за тем, чтобы

все убрали, монсеньор. Мы не можем допустить, чтобы пострадал архиепископ. Ни в коем

случае.

- Господи, что за идиот! – проворчала я, как только мы оказались в безопасности за

дверями директорского кабинета. – Он серьезно воображает, что пара птичек могла такое

сотворить?

Отец Доминик пересек комнату и направился прямиком к маленькому застекленному

шкафчику, в котором стояло множество призов и почетных знаков – как мне стало известно

позднее, учительские награды. Прежде чем епископат назначил его на административную

должность, отец Доминик был популярным и горячо любимым учителем биологии. Он сунул

руку за одну из наград и вытащил пачку сигарет.

- Я, конечно, не уверен, но, по-моему, Сюзанна, называть монсеньора католической

церкви идиотом немного кощунственно, - заметил он, разглядывая красно-белую пачку.

- Тогда хорошо, что я не католичка, - отозвалась я. – И можете курить, если хотите. –

Я кивнула на сигареты в его руке. – Я никому не скажу.

Пару минут святой отец пожирал пачку жадным взглядом, потом тяжело вздохнул и

положил ее на прежнее место.

- Нет, - сказал он. – Благодарю, но я лучше не буду.

Господи. Может, оно и к лучшему, что я все-таки не пристрастилась к курению.

Решив, что лучше сменить тему, я принялась разглядывать учительские награды.

- Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый, - прочитала я вслух. – Давненько вы тут

вкалываете.

- Да, давненько. – Отец Доминик сел за стол. – Что, ради всего святого, там

произошло, Сюзанна?

- О, это все Хизер, - пожала я плечами. – Думаю, теперь мы знаем, почему она

слоняется поблизости. Она хочет убить Брайса Мартинсона.

Отец Доминик покачал головой:

- Это ужасно. В самом деле, ужасно. Я никогда не видел у духа такой… такой

агрессии. Никогда, за все годы работы медиатором.

- Правда?

Я выглянула в окошко. Из окон директорского кабинета не было видно океана, но

зато они выходили прямо на холмы, где я жила.

- Эй, отсюда видно мой дом! – заметила я.

- …И она всегда была такой хорошей девочкой. У нас ни разу не возникло с ней

проблем, ни разу за все время ее учебы в Академии. Что могло вызвать в Хизер такую

ненависть к молодому человеку, которому она призналась в любви?

Я бросила на него взгляд через плечо:

- Вы что, издеваетесь?

- Ну конечно, я знаю, что они расстались, но такие сильные эмоции… эта

убийственная ярость. Уверен, это крайне необычно…

Я покачала головой:

- Простите, я знаю, вы давали обет безбрачия и все такое, но неужели вы никогда не