Мир теней

припрятала велосипед за мусорным баком, оставив шлем болтаться на ручке руля, и

пробралась к окну. Похоже, миссию построили тыщу лет тому назад, во времена, когда и

слыхом не слыхивали о кондиционировании воздуха или центральном отоплении, так что

дом'a возводили с очень толстыми стенами, чтобы сохранить прохладу летом и тепло зимой.

Это означало, что все окна в миссии вдавались в стену почти на полметра, а с другой

стороны кирпичная кладка еще на полметра уходила в комнату.

Я вскарабкалась на одну из таких оконных ниш и первым делом огляделась, не видит

ли меня кто-нибудь. Но вокруг не было ни души, кроме парочки енотов, которые шныряли

вокруг мусорного бака в поисках объедков. Тогда, приложив сложенные лодочками ладони

по бокам лица, чтобы загородиться от лунного света, я заглянула внутрь.

Это оказался класс мистера Уолдена. В свете луны я видела его почерк на классной

доске и большой постер с его любимым поэтом Бобом Диланом41, висящий на стене.

Секунды хватило, чтобы высадить стекло в одном из окон, окруженных старинными

железными рамами, сунуть руку внутрь и отодвинуть задвижку. Самое трудное в этом деле

не разбить стекло и даже не пролезть рукой внутрь, минуя осколки. Главное – вытащить руку

обратно и при этом, как водится, не порезаться. Я была в своих лучших перчатках в стиле

охотников за привидениями42 – толстых, черных, с резиновыми фиговинами на костяшках, –

но прежде я все равно умудрялась порезать рукава и исцарапать руки.

На этот раз обошлось. Плюс ко всему, окно открывалось наружу, а не вверх и

распахивалось достаточно, чтобы девушка моей комплекции смогла пролезть внутрь.

Временами случалось, что я вламывалась в места, которые на поверку оказывались

снабжены сигнализацией, – в результате я как-то совершила неудобную поездку на заднем

сиденье машины, принадлежавшей одному из «бравых молодчиков Нью-Йорка»43. Слава

41 Боб Дилан – американский автор-исполнитель песен, поэт, художник, киноактер. Является культовой

фигурой в рок-музыке на протяжении пяти десятилетий. Многие его песни, такие как «Blowin' in the Wind» и

«The Times They Are a-Changin'», стали гимнами для движения гражданских прав и антивоенного движения в

США.

42 «Охотники за привидениями» – популярные американские герои, приключениям которых посвящены два

фильма и мультсериал. В их экипировку входили специальные резиновые перчатки длиной чуть не до локтя.

43 «Бравые молодчики из Нью-Йорка» – прозвище полицейских в Нью-Йорке.

Богу, миссия еще не обзавелась современной охранной сигнализацией. В общем-то, как

оказалось, их система безопасности состояла из запертых дверей и окон да упования на

божий промысел.

Что меня уж точно устраивало.

Оказавшись в классе мистера Уолдена, я тут же закрыла за собой окно. Нет смысла

привлекать внимание тех, кому приспичит бродить по окрестностям, – если кому-то все-таки

приспичит. Маневрировать между столами было легко, поскольку ярко светила луна. И

когда я, открыв дверь, вышла в переход, то обнаружила, что и там фонарик мне не нужен.

Внутренний двор был залит светом. Судя по всему, миссию из-за туристов закрывали очень

поздно, потому что под карнизом перехода прятались большие желтые прожектора, которые

были нацелены на всякие представлявшие интерес объекты: высоченную пальму с

огромнейшим кустом гибискуса у основания ствола, фонтан, который работал, несмотря на

то, что все уже было закрыто, и, разумеется, статую отца Серра. Один луч освещал его

бронзовую голову, другой – лица индейских женщин у его ног.

Ужас какой-то. Хорошо, что отец Серра благополучно умер. У меня такое чувство,

что эта статуя его совершенно смутила бы.

Переход пустовал, как и двор. Вокруг не было ни души. Я слышала только слабый

плеск воды в фонтане и стрекотание сверчков где-то в саду. В действительности, здесь было

как-то на удивление спокойно. Я имею в виду, что ни одна из моих прежних школ не

действовала на меня так умиротворяюще. По крайней мере, эта школа производила такое

впечатление, пока позади меня не раздался требовательный голос:

- Что тыздесь делаешь?

Я мигом обернулась. Это была она. Просто стояла, прислонившись к своему –

простите, моему– шкафчику, и пристально глядела на меня, сложив руки на груди. Она была

одета в темно-серые слаксы – премиленькие, между прочим, – и в серый кашемировый

комплектик-двойку. На шее висело сборное жемчужное ожерелье: наверняка, когда она была

жива, слепо обожавшие внучку бабушка и дедушка дарили ей по одной жемчужине на

каждые Рождество и день рождения. На ногах ее красовались черные лаковые туфельки. Ее

волосы, блестящие в желтом свете прожекторов так же ярко, как и туфли, выглядели

гладкими и золотыми. Что ж, она была настоящей красоткой.

Жаль только, что снесла себе башку.

- Хизер, - начала я, снимая капюшон толстовки. – Привет. Извини, что беспокою… –

Вежливое начало никогда не помешает. – …Но я, правда, думаю, что нам нужно поговорить.

Нам с тобой.

Хизер не пошевелилась. Ладно, это неправда. Она сузила глаза. Они у нее были

светлые, серые, я думаю, хотя разобрать было трудно, несмотря на прожектора. Длинные