Мир тесен

— Врали они тебе, сынок, всё врали. Ты им не верь, — размазывая по лицу слёзы, говорил Борис.

— Боря! — раздался в коридоре женский голос. — Ты где, Боря?!

Слава решительно выглянул из купе:

— Он здесь. Заходите…

Мать Бори вошла в купе.

— Боря…

Мальчик прижался к отцу.

— Он хотел. Он хотел, чтобы я выродился. Вы обманщики!

— Оля, иди к нам. Я всё время ждал.

— Чего ты ждал, Борис?

— Встречи. Иди к нам!

— Почему же ты не разыскал меня? — не замечая, что он пьян, осевшим голосом спросила Ольга.

— Откуда я знал, где ты? Да теперь какая разница. Я нашел тебя, я тебя прощаю, какая разница. Я нашёл сына! Иди сюда.

— Слишком поздно.

— Поздно? Отцу поздно встретиться со своим родным сыном!

— Пойдём отсюда, Боря! — пытаясь оторвать сына от Бориса, крикнула Ольга. — Пойдем он пьян!

Мальчик вцепился в отца, повернул к матери злое, мокрое от слёз лицо и закричал:

— Ты обманщица! Это мой папа, я хочу быть с ним! Пусти!

— Он, Боря, пьян и всё врёт, — серьёзно, как к большому обратилась Ольга к сыну. — Он не хотел, чтобы ты родился, поэтому я и институт бросила, и к бабе Кате уехала. Баба Катя и дядя Федя тебе самые родные люди, а он чужой, совсем чужой. Ждал, пока сын большим станет, да? Зачем же он тебе теперь? Или коньяк разбудил в тебе отцовские чувства? А его ведь четыре раза в день кормить надо, одевать, обувать, купать, стирать на него, гулять с ним, учить его, не спать ночи, когда заболеет. Где же ты на всё это возьмёшь время, когда протрезвеешь? Пусти ребенка, он мой. Пусти! Слышишь! — Ольга с силой потянула сына к себе.

— Он не хочет идти к тебе и к твоему рыжему бугаю. Мой сын не хочет идти к папочке, которого ты для него нашла, у него есть родной отец. Проваливай к своему рыжему, слышишь?! — Борис оттолкнул её, она ударила его по рукам.

Слава подхватил растерявшегося мальчика и вынес его из купе, следом за ним вытолкнул Олю, запер дверь и остался один на один с Борисом.

— Пусти, солдат, не шути!

— Не пущу.

— Я по-хорошему прошу.

— Не могу. Нельзя сейчас.

— Пусти! — Борис схватил Славу за ворот гимнастёрки.

Слава молчал, глаза его смотрели спокойно и твёрдо.

— Пусти от греха!

— Нет.

— Ах, так? Ты заодно с нею? На! — Борис ударил Славу головой в лицо. Ослепленный ударом, Слава косо осел на полку. Борис рванул дверь, но она упёрлась в «собачку» предохранителя. Пока он отжимал её, Слава пришёл в себя и ударил Бориса по ногам. Подсечённый, Борис упал на колени, и уже в следующую секунду Слава крепко держал его обеими руками за горло. Из разбитой губы текла кровь. Слава увидел в зеркале, как течёт она черной струйкой, и такое зло взяло его, такая обида: явится красавец домой с разбитой губой и распухшим носом! Он тряхнул Бориса так, что тот сразу обмяк.

— Ну, понял?

— Понял.

— Садись и сиди.

Борис кое-как встал, не глядя на Славу, сел на своё место у столика. Слава вытер носовым платком кровь.

Рассвело. На окрестной земле стояло серое утро. Из окна медленно катившегося вагона, у самого края белёсого неба, виднелась длинная голубая гора со срезанной вершиной, вся в дымных разводах тумана и слабом мерцании редких огней.

Поезд шёл в коридоре между розовато-бурыми товарными вагонами, мазутными цистернами, открытыми платформами с антрацитом, с игрушечно красивыми оранжевыми тракторами, с новенькими тёмно-зелеными грузовиками, что сидели на задних колёсах вплотную друг за другом, задрав косо вверх тупые морды радиаторов.

— Станция! — громко сказал кто-то в коридоре.

Борис надел пальто, нахлобучил шапку, надел перчатки, потом снял их, сунул в карман. Слава сидел, отвернувшись к окну. Борис поднял чемодан на полку, расстегнул замок-молнию, вынул и поставил перед Славой бутылку коньяка. Щека у того дрогнула, но он не пошевельнулся, продолжая глядеть в окно.

— Прости, солдат, — глухо сказал Борис. — Выпей за моё здоровье.

Слава поднялся, взяв бутылку за горлышко.

— Я тебе по башке сейчас этой бутылкой!

Борис не дрогнул. Глаза его смотрели прямо, в них не было ничего, кроме пустоты.

— Бей, я тебя не жалея ударил.

— Возьми свою бутылку, на своём банкете за своё здоровье выпьешь. — Подойдя к нему вплотную, Слава с силой засунул бутылку в карман пальто Бориса. — Как я теперь с такой рожей домой приеду? — С мальчишескими слезами на глазах, он резко отвернулся от Бориса, сел на своё место к окну.

— Ударил бы, а? Легче станет, ударь. А коньяк я от всего сердца, а не как компенсацию за твою разбитую губу. У тебя губа, а у меня, может, вся жизнь… Как мне пройти мимо его купе?!

— Пройдёшь…

— Да? Ты так думаешь? — меняя сокровенный тон, холодно сказал Борис. — Ну, ладно… пока!..

Он открыл дверь и, стуча чемоданами, пошёл к выходу. Поезд остановился.

— Помогите! — всполошенно закричала женщина.

Слава выскочил из купе, кричала Оля.

— Он попросился в туалет, а сам обманул, бросился за ним, за Борисом!