МИР ТЕСЕН

— Страдающий подагрой правитель — это, очевидно, Король-Рыбак[17], царствующий на бесплодной земле; сын мельника возвращает ей плодородие при участии Кота в волшебных сапогах и получает в награду руку и сердце принцессы.

— Так что Кот в Сапогах — все равно что Святой Грааль? — шутливым тоном спросил Перс.

Мисс Мейден его ирония не смутила:

— Разумеется! Сапоги — это фаллический символ, кот — это киска. Вы, несомненно, знакомы с вульгаризмом «киска»?

— Да, приходилось слышать, — без энтузиазма ответил Перс

— Эта очень старая и широко распространенная метафора, уверяю вас Так что Кот в Сапогах олицетворяет то же самое сочетание мужского и женского начал, что и чаша с копьем в легенде о Святом Граале.

— Удивительно, сказал Перс — Просто удивительно, что родители позволяют детям смотреть эти сказки. Кстати, мисс

Мейден, а вы не видели здесь Анжелику Пабст и Робина Демпси?

— Видела. Они ушли из театра как раз перед началом представления, — ответила мисс Мейден. — Потом будут жалеть, когда узнают, что они пропустили. О, звонок. Пора занимать места!

Перс в зал не вернулся. Он покинул театр и направился в общежитие. Поднялся на лифте на последний этаж — там было темно и пустынно, поскольку участникам конференции не пришлось поселяться столь высоко над землей. Здание состояло из двух высоких блоков, соединенных между собой застекленными переходами, причем на последнем этаже, в чем Перс убедился заранее, открывался прекрасный вид на кампус, на искусственное озеро и на юго-западную окраину Раммиджа. Он взглянул на небо: на нем плыли легкие облака и виднелась восходящая луна.

Спустя примерно час Перс услышал грохот поднимающегося лифта. Он подбежал к его дверям и застыл с выжидательной улыбкой. Двери открылись — за ними обнаружеласъ нахмуренная физиономия Робина Демпси. — Перс сменил выражение лица.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил Демпси.

— Думаю, — ответил Перс

Демпси вышел из лифта:

— Я ищу Анжелику — сказал он.

— Ее здесь нет.

Двери лифта за спиной? Демпси автоматически закрылись.

— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Здесь же темна. Почему ты не включил свет?

— В темноте мне лучше думается, — сказал Перс.

Демпси включил свет на лестничной площадке и настороженно огляделся.

— И что же ты придумал?

— Стихотворение.

Недовольная гримаса на лице Демпси мгновенно сменилась плотоядной ухмылкой.

— А я поработал над тем лимериком, — сказал он. — Что если начать так:

Молодой аспирант в Лимерике

Опылял своим перцем гвоздики…[18]

— Этот вариант будет получше, — нехотя выговорил Перс. — Вот, пожалуй, все, что я могу сказать.

Демпси нажал на кнопку вызова лифта:

— Если увидишь Анжелику, скажи ей, что я в баре.

Лифт уехал вниз. В этот момент распахнулась дверь запасного выхода и на лестничной площадке появилась Анжелика. Она была взъерошена и с трудом переводила дыхание, а ее грудь живописно вздымалась и опускалась под белой шелковой блузкой с высоким воротом. Персу показалось, что на блузке не хватает пуговицы.

— Этот тип вас преследовал? — гневно спросил он.

— Кто?

— Ну, этот Демпси.

Анжелика улыбнулась и сказала, с шумом выдохнув воздух:

— Я же вам говорила, что не стоит обо мне беспокоиться. Просто мне надо отдышаться. — Она положила руку на грудь.

— Почему вы не попросили Демпси остановить машину, когда проезжали мимо меня?

— Вы же сказали, что в театр не пойдете.

— Я передумал. Вы, надо полагать, тоже. Я вас там не нашел.

— Верно. Когда мы узнали, что вместо «Короля Лира» дают «Кота в Сапогах», то пошли в паб. Потом Робин пригласил меня в дискотеку, но я ему объяснила, что меня в общежитии ждут. И вот я здесь. А где стихотворение?

— Это стихотворение из одного слова, — сказал Перс, сменив гнев на милость. — Самого красивого слова на свете. Его можно прочесть лишь в темноте. — Он выключил свет на лестничной площадке. — Дайте мне руку. — Выйдя с Анжеликой в застекленный переход, он указал на открывавшуюся сверху панораму. — Смотрите внизу — сказал он. — В сторону озера.

На снежном насте отражался яркий свет высоко стоящей в небе луны. Пологий берег искусственного озера являл собой ослепительной белизны холст, на котором темнела цепочка человеческих следов, запечатлевших огромными замысловаты-

— Ах, Перс, — прошептала она. — Это потрясающе. Поэма земли.

— Почему? Я бы сказал — поэма снега.

— А я подумала о творчестве земли — о тех гигантских рисунках, которые видны только из самолета.

— Но это также поэма солнца и поэма луны, поскольку солнце растопило снег в моих следах, а луна осветила их.

— Какая яркая сегодня луна, — тихо сказала Анжелика, стоя рука об руку с Персом.

— А вы когда-нибудь задумывались, — спросил Перс, — над тем удивительным фактом, что для нас и луна и солнце — небесные тела одного размера?

— Нет, — ответила Анжелика, — мне это никогда не приходило в голову.