Мир тропы. Очерки русской этнопсихологии

– Если пятка очень короткая, так, может, и править нечего. Может, он и жить не собирается. Особенно если за пятки встряхивать не дается, так, может, и не беспокоить лучше.

– Это как, короткая?- поинтересовался я.

– Ну короткая, она короткая и есть,- просто объяснила Баба Люба.

Меня такое объяснение не удовлетворило, и я показал ей

свою ногу:

– У меня короткая?

– Нет, не короткая,- засмеялась она и принялась покручивать и потягивать мой голеностоп. Как ни странно, там действительно что-то похрустывало и пощелкивало, но научиться отличать короткую пятку от длинной я так и не смог.

Я практически позабыл этот случай и вспомнил о нем только тогда, когда случайно налетел в одном из сборников Петербургской кунсткамеры за 1994 год на статью М. Е. Мазаловой "Физические особенности человека в представлениях русских", где имеется вот такое место: "Физические особенности новорожденного ребенка свидетельствовали о сроке его жизни. Короткая жизнь отведена младенцу, у которого короткие пятки, в то время как длинные пятки свидетельствуют о долгом сроке жизни. Наличие/отсутствие пяток в мифологическом сознании рассматривается как признак "своего"/"чужого": у демонологического персонажа беса пяток нет вовсе – беспятый бес" [19|. Если немножко пофантазировать, то беспятость беса может рассматриваться не как физическая особенность, а как признак укорененности его в иных мирах. Пята его как бы постоянно там. В таком случае "пята" становится синонимом души. С другой стороны – отсутствие пяты может означать отсутствие души человеческого типа. По крайней мере, Живы, то есть жизненной силы у ребенка.

Очень сложное и важное понятие Шесть, расшифровывается как Шест, Кол. Маковский в статье "Змея" связывает кол с понятиями "змея" и "лестница". (Интересно, есть ли у слова кол этимологическая связь со словом коло?) Шестерку же сближает с символами борьбы добра со злом, счастьем и Мировым змеем [16]. Даль определяет шест как "срубленное и очищенное прямое дерево, сравнительно долгое и тонкое; весь хлыст высокого и тонкого дерева". И еще: "шест заключает в себе понятие о стоячем положении" [20], что так характерно для человека. Слово шест не просто подменяет слово Ствол или дерево, а дает подсказку родившемуся Человеком. Ствол Мирового древа обычно трактуется как земное бытие, земной уровень жизни. "Спас дюжий", даже если это всего лишь творение старого уездного писаря, деревенского интеллигента, лишь игравшего в историка, как и восточная мандала, ни в коей мере не являлся для него простой фиксацией какой-то воображаемой картины мира. Он предназначал свое творение для работы над собой, некоего движения, которое и прячется в таких привычных и знакомых нам словах, если начать рассматривать их как термины определенной, хотя и не названной или не реконструированной еще дисциплины.

Живой человек уже есть идеальное воплощение законов бытия на земном уровне. Все эти законы он познал еще раньше, когда вобрал их в себя, так сказать, на клеточном уровне и даже "сдал экзамен на человека", сумев им родиться. Задача земного уровня, и это не только мысли моего деда, но и всех стариков учивших меня, – выйти на понимание законов следующей ступени, совершить "огненный переход". "Шесть" для деда объединяло в себе идею движения и огня. "Человек – это шестник, ходок", записано у него. Когда я рассказал об этом своему первому учителю Степанычу, он был очень доволен. Слова он, правда, произнес при этом не очень определенные, но он всегда говорил, по моим понятиям, туманно: "За что Харлампыча и уважали…" Мне же важно подчеркнуть этим важность даже для далеких потомков бродяг-скоморохов всего, что связано с дорогой и движением. Даль считает, что слово шестник происходит от слова шествие [20]. Если это так, то вряд ли оно такое уж древнее, потому что, вероятнее всего, является церковно-славянизмом. Но это никак не исключает возможности его бытования у офеней.

Кроме движения, дед усматривал в шести и огненность, считая слово шесток производным от шести. Я же, опираясь все на того же Даля, считаю более вероятной связь с шестом, потому что "шест, стар. Тягло, дым, очаг, двор, семья, (…) мера земли на тягло: четыре шеста составляют долю", а "шесток припечник, припечек, очаг под кожухом (который ставится на стойках, шестиках), площадка перед русской печью" [20]. Что на мой взгляд здесь принципиально, так это связь шеста с понятиями очаг, двор, семья, которые раньше назывались "животами". А выражение "земной живот" означает то же самое, что и "моя доля".