Мир тропы. Очерки русской этнопсихологии

И стоит только всерьез поставить перед собой этот вопрос, как вся наука начинает разваливаться. Того, что ты хочешь, в этом определении метода нет. Хотя это все, безусловно, нужно ученому (философу в данном случае) для достижения его сокровенных желаний и опосредованно к ним ведет. Иначе говоря, наука – лишь пошагово разложенный путь к настоящим желаниям ученого. А можно посчитать, что это всего лишь один шаг, одна ступень в его лествице достижения счастья. Это никак не отменяет ни значения науки для познания мира или жизни, ни того, что ею действительно достигаются "объективные результаты". (Попробуйте сказать "объективные результаты" русскими словами и почувствуете, как сопротивляется язык. В русском эти суррогатные "незнаюкакие незнаючто" явно требуют перевода во что-то, что является "субъективным" и оценочным, то есть без человека невозможным). Итак, отсутствие в научном методе вопроса о том, что хочет ученый, не отменяет науку вообще, но с психологией все сложнее! Это как раз ее вопрос. По крайней мере, "наивная" психология начинается с этого вопроса, который каждый "наивный психолог" – что означает, каждый человек – обязательно ставит перед собой, если не сразу после прихода в жизнь, то уж точно каждый раз, когда его нос упирается в чужой кулак.

Возвращаясь к вопросу метода, можно определенно сказать, что этнопсихология в определении своих "цели и предмета" следует за "наивной" психологией, которая свою цель определяет как достижение "счастья", а всю жизнь – как путь его пошагового достижения. Следовательно, мы вполне уверенно можем сказать, что вопрос о методе, то есть о путях и способах достижения счастья в жизни, является основным для народной психологии, а значит, и для этнопсихологии.

Я не случайно беру "счастье" в кавычки. Это понятие требует расшифровки и только на первый взгляд кажется однозначным. Тем не менее, такое определение предмета науки, даже в случае, если она родилась как описательная, заставляет развивать ее как прикладную. Иначе нас снова утащит в некую "объективность", то есть отстраненность от предмета исследования. А это значит поучать других, не попробовав самому. Можно ли учить жизни, не зная ее?

И тут мы вольно или невольно приходим к тому, что предметом этнопсихологии является человеческая жизнь, а методом – человеческая жизнь же. Иначе говоря, ты можешь познавать этот предмет, только живя и совершая ошибки. И поскольку, не имея инструментария для исследования такого привычного явления как жизнь, исследовать его слишком сложно, старики советовали начинать с ошибок. Ошибки всегда видны, к ошибкам ты как-то приходишь, по поводу ошибок ты не волен не задавать вопросов, хотя бы потому, что они задаются сами. Поэтому материалом начального этапа в изучении этнопсихологии является то, что мы в жизни привыкли считать ошибками. Научись видеть ошибки, в них есть все ответы, сказали бы мои учителя. Конкретнее этому, может быть, придется посвятить несколько книг.

ИНФЕРНО

Старое и новое неожиданно смыкаются. Особенно очень старое и очень новое. Упанишады и квантовая физика, Тропа и современная психология. Можно отказаться от нового ради традиции. Но тогда приверженность традиции, традиционализм становится лишь одним из видов эскепизма – поиска возможностей бегства от действительности. Каким-то образом традиционное, даже древность, должны сливаться с самым современным очень органично, уже потому хотя бы, что они сливаются так в моем мозгу и в мозгах многих известных мне людей. Значит, психологический механизм такого слияния естественно существует, а мы просто не в силах его рассмотреть.

Конец XX века принес нам новое понятие – виртуальная реальность. Это не значит, что он создал и само явление, – просто никто раньше не считал, что, читая книгу, ты входишь в виртуальную реальность. Скорее, в мир, иной мир. Отсюда популярное сейчас: Миры писателя такого-то… Виртуальная реальность не была осознана даже с появлением кино. Только компьютер принес это имя в середине восьмидесятых. Это значит, что количество накопилось, и произошел какой-то качественный скачок. Какой?

Виртуальная реальность, с психологической точки зрения, невозможна без двух составляющих: того, что мы именуем виртуальной реальностью и человека, способного ее воспринять. Мы можем назвать ее психологической реальностью, хотя больше принято называть искусственной. Однако, слово "искусственность" передает только значение созданности человеком, в отличие от мира природы, в каком-то смысле, нетварного Божьего мира. Термин "психологическая реальность" позволяет расширить понятие и приблизиться к видению его "механики".