Мир тропы. Очерки русской этнопсихологии

Если быть кратким, то за всеми ожидаемыми муками ада нет ничего, кроме вколоченных в нас в детстве нравственных оценок: хорошо – плохо. Ад – это все, что плохо для человека. Все плохое в той или иной мере несет в себе дух ада. Все хорошее – рая. Это ворота в четвертую основную часть О/м – домифологическое мышление, где хранятся очень естественные и отвечающие природным требованиям механизмы психики. Там же хранится и боль, и способы реагирования на нее. Можно сказать, что этот слой хранит образы взаимодействий, в то время как все остальные – взаимоотношений, то есть вторичного. Так что использование образов быто-научного, библейского и мифологического мышления есть лишь использование знаковых языков для ворошения образов этого глубинного слоя мышления. Ворошение всегда полезно, потому что, снижая сдержанность, выпускает излишний заряд ненависти. Так что творцы виртуального игрового Инферно вполне могут реабилитировать себя перед лицом грядущей старости и мига расплаты за содеянное. А такая проблема, если верить американским психологам, перед американскими программистами стоит. Если C-bomb и станет реальностью, то как раз не по их вине. Скорее наоборот. Их "игры-ворошилки" отодвигают этот миг. Но, к сожалению, ворошение, ослабляя и оттягивая срыв, не дает исцеления. Как быть?

Вот этот вопрос я и считаю той проблемой, которую хотел бы поставить в этой статье в качестве прикладной психологической задачи. Компьютерные виртуальные миры, все расширяясь, идут в наши дома и диктуют нашим детям и нам самим новые нравственные императивы. Их воздействие колоссально и все возрастает. Значит, если задумываться о будущем Земли, то на игры нельзя смотреть сквозь пальцы, их надо не только учитывать, а и всерьез разрабатывать как сильнейшее педагогическое и психотерапевтическое орудие, какого еще не бывало. Каковы пути?

Основная задача, на мой взгляд, по крайней мере, для прикладной психологии – вслед за "ворошилками", то есть играми вскрывающими глубинные слои сознания, хранящие внутренний ад человека, его "недо-жизнь", создать "кресилки" – вторые серии тех же самых игр, способные вычищать боль и патологии, тем самым воскрешая к жизни. Это дало бы вторую жизнь многим уходящим с рынка классическим компьютерным играм, но это дало бы и вторую, а может быть, и первую жизнь многим людям. К сожалению, объем данной статьи не позволяет углубиться в разработку психологической теории подобных виртуальных психотерапевтических инструментов, поэтому я останавливаюсь на самой постановке задачи.

ДОРОГА ДОМОЙ ЧЕРЕЗ СТРАНУ ВОСТОКА

20-й век, на мой взгляд, по крайней мере, в отношении интеллигенции поражен болезнью путешествия в Страну Востока. Не важно, какой Восток. Свет с Востока даже для русских, восточнее которых уж просто некуда. Даже христианский мистический Восток – это все-таки Восток. Паломничество в Иерусалим для русских географически – это путешествие на запад, в крайнем случае, на юго-запад. Но это Страна Востока! Это всегда считалось путешествием на Восток. Как и Египет, к примеру. Почему? Потому что, когда устарела старина, нужно найти настолько старую шутку, чтобы она выглядела новой. Как говорил Юнг в статье "Об архетипах коллективного бессознательного": "…для всего душевного имеются религиозные формулы, причем намного более прекрасные и всеохватывающие, чем непосредственный опыт. Если для многих христианское миросозерцание поблекло, то сокровищницы символов Востока все еще полны чудес. Любопытство и желание получить новые наряды уже приблизили нас к ним. Причем эти образы – будь они христианскими, буддистскими или еще какими-нибудь – являются прекрасными, таинственными, пророческими. Конечно, чем привычнее они для нас, чем более они стерты повседневным употреблением, тем чаще от них остается только банальная внешняя сторона и почти лишенная смысла парадоксальность. Таинство непорочного зачатия, единосущность Отца и Сына или Троица, не являющаяся простой триадой, не окрыляют более философскую фантазию. Они стали просто предметом веры. Неудивительно поэтому, что религиозная потребность, стремление к осмыслению веры, философская спекуляция влекут образованных европейцев к восточной символике, к грандиозным истолкованиям божественного в Индии и к безднам философии даосов Китая. Подобным образом чувство и дух античного человека были захвачены в свое время христианскими идеями" [33, с. 101).

Но что такое Страна Востока, если мы подойдем к этому с точки зрения Тропы или прикладной этнопсихологии? Иными словами, что такое Страна Востока лично для каждого из нас, если исходить из того, что, "говоря о содержаниях коллективного бессознательного, мы имеем дело с древнейшими, лучше сказать, изначальными типами, т.е. испокон веку наличными всеобщими образами", которые Юнг называет архетипами [33, с. 98]?