Мир Уэйда

Воспользовавшись этой паузой, Томас Стилович, всё еще визжа, как девчонка, на которую из-за угла бросились одноклассники, переодетые в маски зомби и оборотней, рванул в ближайшую дверь. Гарри в считанные секунды снова покраснел, заставив Уэйда в очередной раз испугаться за его здоровье. Сначала он затрясся как в лихорадке, а потом закричал… и Уэйд понял, что обречен еще очень долгое время вспоминать этот крик, который будет стоять в ушах, вызывая леденящий ужас. Не бессвязный крик. В нем плохо, но все же увязывались смазанные слова: «я убью тебя, сука!!!»

Так, к примеру, мог прокричать пациент стоматолога, сидящий с открытым ртом, или очень голодный человек, схвативший в рот горячую картошку. В общем, это было действительно ужасно. А в следующий момент Гарри сорвался с места, словно бык на корриде, чей загон, наконец, открыли. Уэйд ахнул от неожиданности и бросился следом в номер 2308.

* * *

То, что открылось внутри не остановило Гарри, потому что он был слеп ко всему, кроме Томаса Стиловича, но заставило Уэйда врасти в пол, покрытый роскошной дубовой блестящей доской. А именно огромное окно, за которым маячили бабочки, и нарастало желто-красное небо, наполняя комнату красотой. И всё… больше ничего. Уэйд подошел ближе, не веря собственным глазам. Ведь лифт поднимался, словно бы на второй этаж, но вид из окна говорил совсем другое. Уэйд всё приближался, но кроме неба по-прежнему ничего не видел. Вот уже показались корявые кручи скал-призраков, вот и горы, заросшие деревьями и кустарниками, словно мхом, и испещренные водопадами, вот и гладь спокойного темного океана на горизонте, которым так чудесно пахло. Из-за всех этих холмов его не было видно сразу, но сейчас зрелище открывалось поистине великолепное.

А где же остальное? – думал Уэйд, приближаясь к окну.

Наконец, подойдя вплотную и глянув в бездну головокружительной высоты, он, наконец, увидел и луга, и холмы, и живописный берег океана, который раскинулся прямо там внизу под отелем, в огранке корявых скал. Сам отель стоял на обрыве, но Уэйд разглядел узкую петляющую тропку, спускающуюся к пустынному пляжу. Это был никак не второй этаж… Сорок седьмой – да. Ведь здесь должно насчитываться сорок семь этажей, разве нет? Вот он как раз-то и он. Уэйд вдруг почувствовал себя Богом этого неизменного в своей красоте мира. Когда ты смотришь на что-то сверху вниз в буквальном смысле, то и сам становишься немного высокомерней. Уэйд так считал. Высота возвышает, что логично.

Кто-то вскрикнул, и послышался звон разбивающегося стекла и звуки борьбы.

– Гарри… – словно бы вспомнил Уэйд, оторвавшись, наконец, от неземного вида.

С того места, где стоял Уэйд, просматривалась вся цепь номеров по эту сторону, словно они шли одним сплошным коридором. Похоже на зеркало с повторяющимся отражением, как у Четы Арнольфини Яна ван Эйка. Звук шел откуда-то из глубины, и Уэйд побежал уже в который раз за эти дни. Побежал как мальчишка, ругая себя за то, что настолько увлекся видом из окна и ее величеством высотой, что позабыл о друге.

Все комнаты, которые он миновал, отличались друг от друга. Они были совершенно по-разному обставлены, словно части одного дома, и ничуть не напоминали отельные номера. Здесь были и спальни, оформленные в разных цветах и стилях, гостиные, столовые, каминные, несколько гардеробных, роскошная ванная с гигантским джакузи, и множество мелких деталей, разбросанных повсюду, словно в квесте-головоломке из разряда «найди предмет». А если прибавить насыщенные цвета отделки и отличность стилей, то получается какофония. Если, конечно, судить по отдельности – это даже интересно, но как части одного целого, то полное безумие. На архитектурный вкус Уэйда всё это выглядело как-то бестолково и полно абсурда, как и падающие дельтапланеристы с двухэтажными домами на гигантских фруктовых деревьях и шмели-цепеллины, цепляющиеся за них липкими языками. В общем, неплохо здесь устроился кто-то чудной… и Уэйд подозревал, что знает кто. Внезапно звуки борьбы стихли, и он прибавил скорость, ворвавшись вихрем в последнюю комнату. Но к этому моменту всё уже закончилось и закончилось ужасно, как можно было заключить по увиденному.