Мир Уэйда

И тут он, наконец, заметил, что уже какое-то время не слышит часы, их агрессивного тиканья, их попыток пробить брешь в его черепе. Увлекшись своими находками, Уэйд и не заметил, как расслабился и позволил этим часовым голосам проникнуть в себя. Теперь они стали его частью, выдавая свои мысли за его собственные. Подсказывали. И Уэйд их принял. По крайней мере, теперь ничто не сводило его с ума. И, похоже, благодаря этому, он начал понимать, что именно перед ним, и как надо действовать. Ведь это был его мир… просто нужно в точности вспомнить, как именно он выглядел, и кто его составлял. Найти часы и найти их владельцев. И Уэйд помнил, что Джейк говорил про мелочи, насколько они важны. Мир состоит из мелочей. Только бы не ошибиться. И это будет еще тот труд. Потому что разница между миром, где Гарри болел ветряной оспой в начальной школе, и Гарри, который переболел ей в выпускном классе – окажется для Уэйда губительной. Всё должно быть учтено. Если он конечно хочет вернуться домой. И где-то в глубине его памяти должны крыться и такие незначительные вещи. Уэйд только на это и уповал. Хотя было здесь кое-что еще – его, так называемые, тикающие помощники, чьи голоса больше не раздражали и вовсе не казались громкими. И очень скоро он уловил, как именно всё это работает. Уэйд действительно слышал их и понимал, а еще он испытал то, что можно окрестить раскрытием сознание.

Уэйд заметил часы с крошечным серебряным якорьком на циферблате на потертом кожаном ремешке. Они принадлежали Джону Праунсу из его строительной бригады. Не то чтобы Уэйд был самым наблюдательным парнем в мире… но они работали вместе довольно долгое время, и когда подобное происходит, то начинаешь замечать такие вещи, как, положим, часы. Тем более что Джон их никогда не снимал. Но вообще Уэйд обратил на них должное внимание лишь в тот вечер, когда они сидели в Лисьей Звездочке за одним столом, и Джон рассказывал про инфаркт… про распускающийся алый бутон боли. Он жестикулировал, и Уэйд нашел в его часах точку опоры что ли, и следовал, словно за маятником гипнотизера. То плавными волнами, то резкими линиями. Единственное, что осталось от тех времен, когда Джон служил на подлодке. И тут Уэйд вспомнил, что тогда произошло…. Глядя на эти вот часы. «Вспомнил» странное слово для человека, который ни при каких обстоятельствах не мог знать того, что скрывал Джон Праунс. Вряд ли вообще кто-то знал о том, что случилось тогда на подводной лодке, кроме самого Джона и погибшего капитана. Дело было в тонкинском заливе, и временным командующим стал офицер Праунс, совершавший своё второе плавание в качестве старпома – тогдашний капитан в прямом смысле свалился с лихорадкой. Мало, кто успел узнать о смене командования, а те, кто был в курсе, все погибли. Не успевший даже испытать гордость, Джон Праунс, а точней вверенная ему подлодка протаранила грузовое судно, сократив численность команды на двадцать пять человек. Вот такая вот история… и часы он не снимал не из патриотических соображений, а как вечное напоминание о совершенной им ошибке. Его кара. Его тяжкий крест. Мазохист…. Большинство из нас такие.

Теперь Уэйд понял, как это работает. Часы рассказали ему всё о своих хозяевах… о живых хозяевах, потому что эти часы пока еще шли. И среди них не затесалось случайно ни часов его жены, ни полицейского Джеймса Ноуэла – первого хозяина Крекера, ни Бэтси Поуп, погибшей в автокатастрофе двадцать второго июня шестьдесят четвертого, ни Полины Чемберз. Уэйд не знал имен тех людей, которых убил Джейк, играя с реальностью в какие-то свои непонятные игры, но не сомневался, что и их часов нет на этой стене. Это был его мир, оставалось лишь вспомнить. И понеслось – лагерь, начальная школа, старшая школа, Массачусетский технологический институт. Имена проносились в голове, восстанавливая целостность прошлого, раскрашивая его цветными красками. Уэйд вспомнил всех, кто когда-либо появлялся на его пути. Вспомнил своего школьного друга Сандерса, с которым они однажды едва не увязли в болоте, как то раз устроив ночь отрыва с пивом и сигаретами. Захотели почувствовать себя взрослыми. Вспомнил и Джил – свою первую девчонку, и учителя по черчению, благодаря которому Уэйд решил стать архитектором… и остальных учителей, благодаря которым понял, кем никогда не станет.