Мир уже не будет прежним

Нашему отплытию предшествовал грандиозный банкет, устроенный по распоряжению самого Фиделя Алехандро Кастро Рус. Естественно, с его личным присутствием. Фидель был, как обычно, в военной форме, подпоясанный широким, с виду брезентовым ремнём с крупными окольцованными металлом дырочками. Попыхивая неизменной сигарой, он с обаятельной улыбкой крепко меня обнял, затем пожал руки остальным участникам вечеринки, проходившей в зарезервированном на весь вечер ресторане на берегу Мексиканского залива. Благодаря открытой площадке задувавший с моря лёгкий бриз заменял присутствующим кондиционер.

Прежде чем усесться за стол, мы мило пообщались с команданте Фиделем, отойдя к перилам веранды. Лидер кубинской революции интересовался, как проходили съёмки, всё ли из намеченного удалось воплотить. Ответив, что проблем удалось избежать, если не считать растиражированного казуса с револьвером (с моей, кстати, подачи), я рассказал о планах на второй сезон, вкратце обрисовав сюжетную линию. Команданте благосклонно похлопал меня по плечу, заявив, что продолжение ему нравится, он сам будет с удовольствием смотреть первую часть сериала и с нетерпением ждать вторую. А когда я, набравшись наглости, сказал, что хотел бы видеть Фиделя в роли самого себя, так сказать, камео, мой собеседник воспринял эту идею с неожиданным для меня энтузиазмом.

Фидель предложил нам сфотографироваться на память. Тут же появился «придворный фотограф», пыхнувший нам в лицо своей вспышкой. Затем он сфотографировал всю нашу съемочную группу, в центре которой расположились я и команданте.

За стол мы сели около девяти вечера, а в одиннадцать Фидель нас с извинениями покинул, сославшись на завтрашнюю занятость. У нас же завтра была возможность отоспаться, благо теплоход прибывал в порт «Havana» ориентировочно не раньше полудня да ещё пару дней простоит у причала.

В общем, самые стойкие засиделись почти до рассвета. Первым нас покинул Басилашвили, как раз в момент, когда на сцене ресторана появились танцовщицы, чьи колоритные прелести были прикрыты какими-то разноцветными перьями. Девицы с лоснящейся то ли от пота, то ли от масла кожей никаких сексуальных эмоций лично у меня не вызвали. Но танцевали задорно, и вскоре нам пришлось следом за ними водить хоровод в стиле ламбады.

Были и местные музыканты с гитарами, маракасами и парой маленьких барабанов на одном штативе, по туго натянутой коже которых темнолицый барабанщик отбивал такт розоватыми ладонями. Всё это время я активно «причащался», отмечая окончание грандиозной работы, каковой считал съёмки пятидесятисерийной «мыльной оперы». Был бы с нами другой куратор, тот же Метёлкин, уж он бы сумел меня как-то остановить. Но наш Маркевич и сам оказался тем ещё любителем поддать, а уж как он клеил местных барышень… Интересно, его стараниями насколько повысится демография Кубы через девять месяцев?

В общем, последнее, что я помнил, – это то, как отнял у гитариста инструмент и принялся горланить песню «Запрещённых барабанщиков» «Убили негра», причём, кажется, ужасно фальшивя, а затем выполз во тьму кубинской ночи и куда-то двинулся нетвёрдой походкой. Но куда, до сих пор не пойму. Что ни говори, а пьяному на ум может прийти что угодно. Короче, обнаружил я себя на рассвете лежащим в какой-то подворотне. Голова казалась неподъёмной. Кое-как привёл себя в сидячее положение и с грустью обнаружил, что пропали часы, подаренные когда-то Валентиной, и кошелёк, в котором, правда, находилось не так и много наличности, потому что большая её часть была припрятана в номере отеля. Хорошо хоть, не прирезали. Но всё равно обидно. А ещё обиднее, что во всём, по большому счёту, я был виноват сам. Вот ведь надо было напиваться до такой степени? Отметили окончание съёмок, называется.

Кое-как поднявшись на ноги, двинулся искать знакомые ориентиры. По-испански я разговаривал так себе, но всё же смог понять, что оказался в паре кварталов от злополучного ресторана. Теперь найти дорогу к отелю, где нас поселили на эти дни, было уже легче. Правда, пешком пришлось протопать через половину Гаваны. Учитывая отсутствие часов и плохой испанский, ориентировался больше по солнцу. Как бы там ни было, на месте я оказался в тот момент, когда наши с вещами уже собрались в холле отеля и обсуждали, куда запропастился режиссёр. Пришлось рассказывать о своих злоключениях, в голову всё равно ничего другого не лезло. Пабло предложил обратиться в полицию, но я махнул рукой, мол, сам виноват, впредь дураку будет уроком. Тем более что время не ждёт.

– Пабло, пусть носильщики перенесут коробки с кинолентами в автобус, – попросил я.

Учитывая, что в одну бобину помещалась только десятиминутная часть фильма на кинопленке, а в круглую коробку можно было втиснуть шесть таких бобин, можно представить, сколько времени понадобится грузчикам на транспортировку. А ведь ещё и на теплоход грузить придётся.