Мир уже не будет прежним

– Понял, – коротко кивнул Кавтарадзе. – Спички возьмите, фонарика-то у вас нет. – Он протянул некурящему Ерзикову коробок.

А и точно, как бы мы полезли без освещения?.. Хорошо, один курящий в группе попался.

Старлей с сомнением повертел в руках полупустой коробок:

– Думаешь, нам этого хватит?.. Погоди-ка, у нас в багажнике в ремкомплекте валялся «вечный» фонарь-жук. Держи ключи от машины, поройся там, может, найдёшь.

Кавтарадзе вернулся через пару минут. Действительно, динамический фонарик, который горел с помощью постоянного нажатия на специальную ручку. Ерзиков проверил, как работает это чудо советской осветительной промышленности, потом махнул – мол, двигай за мной.

– Может, лучше я первым пойду? Вы же не знаете, где именно хранится заначка.

– Логично… Тогда держите фонарик и не забывайте давить на ручку.

Я забрал у телохранителя фонарик, и мы зашли внутрь. За пять лет здесь практически ничего не изменилось, всё тот же запах сырости и паутина, лезущая в нос и глаза. Через минуту мы были на том самом месте, где я когда-то провалился в прошлое, долбанувшись лбом о кирпичную то ли стену, то ли притолоку. И что, садануть по новой? А оно мне надо, если уж на то пошло? Даже если выгорит, и я попаду обратно в 2015-й, буду ли чувствовать себя счастливым, зная, что жена и сын остались в прошлом? Нет уж, страна преображается на моих глазах, а я принял в этом самое непосредственное участие, и жить здесь гораздо интереснее.

– Так что там с заначкой? Не видать? – услышал я голос Ерзикова.

– Что? Заначка? А, ну да… Похоже, кто-то её обнаружил до нас. Жаль, – вздохнул я.

– Большие хоть деньги были? – сочувственно поинтересовался старлей.

– Э-э… Рублей пятьсот, кажется.

– Нормальная сумма. А прятали зачем?

– Ну мало ли… Так получилось…

– Ладно, чего уж тут торчать, идёмте назад. Давайте мне фонарик, я теперь пойду первым.

Мы двинулись обратно. Я был погружён в свои мысли и не сразу понял, почему мы остановились.

– Что за чёрт?! – негромко выругался Ерзиков.

– В смысле?

– Да дверь заперта, причём снаружи. Кавтарадзе там, что ли, дурью мается?..

Нехорошее предчувствие сжало сердце. А старший лейтенант тем временем принялся тарабанить в дверь что есть сил:

– Эй, Вахтанг, хватит придуриваться, открывай! Да что ж он там, совсем страх потерял?! Ну-ка, Сергей Андреевич, отойдите, я сейчас её ногой вышибу.

Ему, в отличие от меня пятилетней давности, хватило одного удара. Как-никак, спортивная подготовка в Комитете на высоте. Дверь распахнулась, и внутрь хлынули слабые лучи заходящего солнца.

– Ничего не понимаю, вроде двор тот же и вроде как и не тот.

Я оттёр комитетчика в сторону и уставился на окружающий нас мир. Твою ж мать, похоже, на этот раз подвал сработал, и нас перекинуло во времени… Вот только куда? Потому что это не был 2015-й точно.

– И где этот… блин… Кавтарадзе?! – всё ещё недоумевал Ерзиков.

– Думаю, он далеко отсюда, – потёр я задумчиво покрытый двухдневной порослью подбородок. – Идёмте, сейчас точно выясним, где мы.

Я решительно направился к выходу со двора, старлей двинулся следом за мной. Двор выходил на Московскую, как и в 80-м, покрытую в этом месте брусчаткой. Вот только многие дома трудно было узнать. Да и люди выглядели иначе, не как в олимпийском году.

Мимо нас вниз спускалась парочка – молодой человек в кепке, в широких штанах, в рубашке с огромным отложным воротником, с перекинутым через плечо пиджаком и с папиросиной в зубах, а его девушка была одета в приталенное платье в горошек чуть выше колен, с рукавами-фонариками, в туфлях с ремешком, напоминающих детские, и в белых носочках. Вылитые персонажи довоенного фильма «Девушка и хулиган»… И кажется, я уже начинал кое-что понимать.

– Извините, – обратился я к влюблённым, – не подскажете, какой сейчас год.

Молодой человек и его подруга удивлённо переглянулись, затем кавалер, оглядев меня с головы до ног, усмехнулся:

– Ты откуда такой взялся, чудак-человек?

– Антон! – одёрнула его девушка и повернулась ко мне: – Извините его… Сегодня 11 августа 1940 года.

– Спасибо, – пробормотал я, провожая взглядом перешёптывающуюся парочку.

– Сергей Андреевич, я не понял, а что это они сейчас сказали? – вывел меня из ступора чекист.

– Сказали, что мы в одна тысяча девятьсот сороковом году, – вздохнул я. – Вот такие пирожки с котятами.

– А… А как так получилось? Я ничего не понимаю!

– Идёмте, по дороге я вам всё объясню.

– Куда мы идём?

– Куда-куда… Родину спасать идём, товарищ Ерзиков, менять ход истории.

Эпилог

Заходящее солнце коснулось своим краем высочайшей вершины Гавайских островов, потухшего тысячелетия назад вулкана Мауна-Кеа. На берегу спокойного моря в беседке сидели несколько мужчин, одетых по-тропически легко, в светлые костюмы. Пятеро были уже немолоды, но двое – помоложе, пижонистого вида, немного смахивавшие на звёзд Голливуда. От этого собрания прямо-таки веяло ОЧЕНЬ БОЛЬШИМИ ДЕНЬГАМИ и ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ВЛАСТЬЮ.