Мир, в котором тебя нет

Судебный вершитель, чтобы скрыть смущение, пару раз провел ладонью по бороде. Ему было неудобно отказывать человеку, столь радушно принимающему его в своем доме, но и лишние проблемы ему были ни к чему.

— Ты ведь знаешь, преподобный, что после реформы судебного права, проведенного недавно наместником, только он один имеет право выносить смертные приговоры на всей территории Йера. Поэтому всякого преступника, которому грозит смертная казнь, следует доставить в Халлат, — Мистелий посмотрел на Сирха и беспомощно развел руками. — Закон есть закон.

Сирх разочарованно дернул подбородком. Но возразить ему было нечего, — судебный вершитель был совершенно прав в своих действиях.

— Когда отправляется обоз в столицу? — спросил преподобный.

— Завтра на рассвете, — ответил Мистелий.

— Надеюсь, что на этот раз сбежать ему не удастся, — процедил сквозь зубы Сирх.

— Не беспокойся, преподобный, — кахимец успокаивающе похлопал Сирха по ладони. — За ним будут следить так, как еще не следили ни за одним арестантом. Ты сам видел, сколько солдат согнали в Меллению. Так что с охраной для обоза проблем не будет.

Глава 9 ЛЕКАРСТВО ОТ НЕИЗЛЕЧИМОЙ БОЛЕЗНИ

Видя, что преподобный Сирх пребывает далеко не в лучшем расположении духа, судебный вершитель Мистелий Глат поспешил удалиться. Тем более что обед был закончен, а день продолжался и впереди его еще ожидало множество важных дел, связанных с предстоящей отправкой в столицу опасного преступника.

Сирх приказал слугам оставить на столе только вино, фрукты и лед, а самим убираться.

— А ты останься! — строго глянул Сирх на Миноса, заметив, что тот тоже норовит ускользнуть следом за кахимцем.

— Но я… — на лице Миноса проскользнула робкая улыбка. — Я только хотел…

Сирх поморщился, как от кислого вина.

— Садись, — негромко произнес он.

С тех пор как Сирх стал официальным идеологом при кахимском наместнике в Йере, Минос всегда находился рядом с ним. Как верная гарата. Только очень трусливая. Плохо это или хорошо, трудно было понять.

«Слаб человек, слаб и безволен, — обреченно думал Минос, глядя на раскинувшегося в шезлонге Сирха. — Нужно было уйти прямо тогда, когда все только еще начиналось… Когда это еще было возможно сделать… Когда у меня хватило мужества сказать ему, что он присвоил себе славу учителя и его учение. Но подкупил он меня тогда спокойной и сытой жизнью. А что я? Я смалодушничал. А сейчас… Куда идти сейчас? Я превратился в тень Сирха, а разве может тень существовать отдельно от своего хозяина?..»

— Садись ближе, — сказал Сирх, и Минос поспешно исполнил приказ, пододвинув свое кресло к шезлонгу преподобного.

Сирх поставил рядом два больших бокала и до краев наполнил их крепким красным вином. На этот раз рука его была твердой и на скатерть не упало ни единой капли. Подцепив пальцами, преподобный бросил в каждый бокал по куску подтаявшего льда.

— Пей, — сказал Сирх, поднимая свой бокал.

Минос пил мало, отдавая предпочтение слабым сладким винам, похожим больше на сок, чем на алкогольный напиток. Порция вина, налитая в бокал, составляла его обычную дневную норму. Но, не посмев отказаться, Минос пригубил предложенное преподобным вино.

Сирх залпом осушил свой бокал. Боль, вновь начавшая было скрестись в животе, утихла, едва только алкоголь начал свое действие. Приятная истома разлилась по телу, голова слегка закружилась. Губы преподобного расплылись в довольной улыбке.

— Пей до дна, — строго сказал он, взглянув на Миноса, который все еще держал в руке бокал.

Обреченно вздохнув, Минос начал быстро глотать терпкую, чуть кисловатую жидкость, вкус которой не доставлял ему ни малейшего удовольствия. Опустошив бокал, он поставил его на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.

На не привыкшего к ежедневным возлияниям Миноса спиртное подействовало в гораздо большей степени, нежели на Сирха. В глазах его появился бессмысленный блеск. Почувствовав себя легко и свободно, Минос непринужденно развалился в кресле, подставив под щеку кулак, чтобы удержать внезапно отяжелевшую голову.

— Закусывай, — Сирх бросил на колени Миносу яркокрасный акис. — А то совсем окосеешь.

Не наливая больше Миносу, Сирх выпил еще один бокал вина.

— Ну, что скажешь? — спросил он, прожевав ягоду бельт и выплюнув косточку на мозаичный пол.

— Это был Граис, — слегка заплетающимся языком произнес Минос.

— Это я и без тебя понял, — усмехнулся Сирх. — Он почти не изменился с тех пор.

— Почему же ты не пожелал говорить с ним, преподобный? — спросил Минос.

— А что, собственно, он мог мне сообщить?

— Но ты же сам хотел узнать, для чего он вернулся в Йер.

— Ну, это и без того ясно, — махнул рукой Сирх. — Он вернулся, чтобы снова проповедовать… Как был, так и остался неисправимым идеалистом, верящим в то, что словом можно изменить мир. Если бы у него на уме было что-то иное, то и вел бы он себя по-другому.

— Но разве ты сам не веришь в силу слова? — с несвойственным ему лукавством спросил Минос.