Мир в красном. Дилогия (ЛП)

Только описание Колтона может состоять из клише и ужасающих фактов в одном предложении. И честно говоря, меня очень беспокоит, что я не могу его понять. Конечно, как специалист по составлению досье, и с достаточным количеством информации я бы смогла составить профиль его жизни, его психики и его личности. А я могу составлять очень красочные и точные характеристики человеческой личности. Но как женщина…он ускользает от меня. Я знаю, что желаю от него. Знаю, что влечет меня к нему. Я осознала свои самые основные плотские потребности…, и я чувствую глубокую тоску от того, что он перевернул мою душу.

Но я не понимаю, что притягивает меня к нему: чувства, или это моя темная сторона тянется к нему? Я настолько поглощена им, что не способна осознать, несоответствие между нами. Как может кто-то столь прямолинейный и волнующий задеть самые глубинные струны моей души, и это ощущается таким…правильным?

- Еще…

Я моргнула, фокусируясь на своей маме.

- Мама? Что «еще»?

Она редко говорит больше чем односложные предложения, добавляя жесты, чтобы более ясно объяснить, чего она хочет и в чем нуждается. Болезнь Альцгеймера - жестокий недуг. Она превращает людей, которых вы любите, в далеких для вас незнакомцев. К тому времени, когда я приняла окончательное решение переехать сюда навсегда, чтобы быть ближе к ней, она уже забыла меня. И никакое количество посещений не исправит это.

Она кивает пару раз, тонкий пучок седых волос колышется в такт движениям головы.

- Еще, - повторяет она.

- Еще о Колтоне? Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе больше о мужчине в моей жизни?

Она кивает, вздыхает, и ее потрескавшихся губ касается слабая улыбка. Я стараюсь изо всех сил, чтобы моя ответная улыбка давала ей надежду на то, что моя жизнь прекрасна. Нормальна. Я обычная двадцатишестилетняя женщина, у которой есть новый парень и неплохая карьера.

Уже совсем скоро она не сможет вспомнить подробности нашего разговора, но сейчас я ее дочь, и я не хочу упустить этот момент.

- Ладно, - говорю я, капая еще капельку шалфеевого масла на ладонь.

Я массирую ей шею, позволяя ароматерапии творить свою собственную магию.

- Он раскрывает меня. Может быть, не в традиционном смысле этого слова… но он способен заглянуть под мои щиты и увидеть ту девушку, которой я когда-то была, и ту женщину, которой я хотела бы стать. Он видит только самое лучшее во мне, не ту маску, которую я показываю всему миру, а настоящую меня. И для него я красивая.

Слова соскальзывают с моих губ прежде, чем я успеваю остановить их, мои руки замирают. Все мое существо замирает, я словно немею. Я не произносила это слово с тех пор, как мне было шестнадцать. И это не просто неосторожный ляп. Этот глубокий момент свободы пугает меня больше, чем само слово.

Колтон считает меня красивой, несмотря на все неприглядные, отвратительные шрамы. Я никогда не желала этого прежде, никогда не позволяла себе долго быть красивой. До сих пор моя внешность имела значение только, когда я сама себя разглядывала. Это всегда напоминало комнату смеха, наполненную деформированными зеркалами и искаженным отражением. Но это размытое отражение девушки было моим, и я обнимала ее. Я никогда не хотела быть красивой для кого-то, пока не встретила Колтона.

Это довольно тревожное откровение, но в то же время я боялась его потерять, будто шла против своей природы. Я всегда была на страже своей безопасности, защищая себя от окружающих, и сейчас я боюсь потерять свои щиты.

Но, ох, тот момент, когда я чувствовала, что значит быть его прекрасной богиней… это покачнуло саму основу моего существования. На возведение каждой стены я потратила годы, но все они рухнули в один миг, и я стала полностью принадлежать ему. Несмотря на то, насколько велика вероятность, что в будущем в наш мир просочится реальность, и все лопнет, как мыльный пузырь, я не хочу потерять его веру в меня. Этот мимолетный, мерцающий шанс, что я являюсь той женщиной, которую он видит на самом деле. Я боюсь лишь того, что я недостаточно храбрая, чтобы сделать заключительный прыжок в это желанное безумие.

Мама кладет свою прохладную руку поверх моей, возвращая мое внимание к ней.

- Страх…, - шепчет она.

Мои брови сходятся на переносице. Я опускаю руки и зажимаю ладони между своими коленями.

- Страх, мама? О чем ты?

Неужели я действительно сказала это вслух?

Ее руки хватают мои, глаза беспокойно распахиваются. Ее губы шевелятся, словно она хочет что-то сказать, и я вижу разочарование в ее взгляде, потому что она не может облечь свои мысли в слова.

- Страх… любовь.

Внутри меня все сжимается.

- Я должна бояться любви?

Она раздраженно отпускает мои руки и качает головой.

- Любовь – это… страх.

Она улыбается так тепло и неподдельно, что мои собственные губы дрожат. Приложив ладонь к моей щеке, она кивает, призывая меня понять смысл, вложенный в ее слова.

Я обхватываю ее худую руку и притягиваю к себе.