Мир в огне

Внезапно один из парней со всей силы неумения ударил в подставленный блок, меч плохой стали не выдержал и переломился. Бой можно было считать законченным: если уж все четверо разом не могли одолеть чужаков, то оставшиеся трое не смогут тем более. Понял это и командир. В сражающихся полетела пышущая жаром, извивающаяся огненная плеть. Там, где верёвка из пламени коснулась земли, трава мгновенно почернела, рассыпалась пеплом. Магистр отбил новую атаку не задумываясь, хотя и подивился ещё одной странности. Если судить по плотности энергии и толщине пучка, то вражеский маг не новичок. Заклятие явно отработано годами практики. Но при этом выполнено всё так, словно чары творил ленивый первокурсник: жар удерживался жёстким внешним каркасом, из которого так и сочилась колдовская энергия. Да и полог, выставленный вслед за плетью, недоделан — элементы плетения соединены неряшливо, магическую составляющую ещё развеет, но чисто физический удар почти не остановит. Для проверки Ислуин бросил «Искру гнева»… Так и есть. Его заклятие собирало водяной пар, разлагало на составляющие, а потом поджигало гремучий газ. Вдали от речки или пруда взрыв вышел слабенький — но чародея бросил назад, ударил о дерево, заставил ненадолго потерять сознание. Пока Ислуин разоружал остальных, Лейтис прижала к горлу вражеского командира нож.

— Ты о своих воинах подумал? — недовольно спросил магистр, что-то высматривая в отобранных мечах. — А если бы задел? Зажарил на месте.

Эльф в ответ высокомерно посмотрел на Ислуина, потом скосил взгляд на нож у горла и презрительно бросил:

— Воин должен быть готов умереть в любой момент. Отдать жизнь ради общей победы — это его долг.

— Ну-ну, — усмехнулась Лейтис. — Вот только лучше, если этот долг исполняют другие, — девушка показала на выступивший от страха пот и расширившиеся зрачки. — Сам-то умереть не рвёшься.

Магистр же холодно добавил:

— Ещё раз услышу подобную глупость — отрежу язык. Причём так отрежу, что потом ни один лекарь не исправит.

— Я принадлежу к aire ard, и готов обсудить выкуп. Я предложу за себя половину цены моей чести.

Ислуин вытащил из ножен командира меч, положил к остальным трофейным клинкам. После чего достал из сумки-хранилища склянку с крепкой кислотой и старательно полил оружие. Следом аккуратно опустилось заклятие, от которого процесс ускорился в несколько раз, на железе стремительно разрослись бурые пятна. Пару минут спустя небольшой вихрь довершил дело: на траве остались лежать одни ржавые обломки. Лица эльфов-стражников растерянно вытянулись, командир же побелел от гнева и страха.

— Вопрос о выкупе и цене чести можно считать исчерпанным, — ехидно ухмыльнулся магистр.

После чего буркнул себе под нос непонятную фразу:

— А вот дальше, если меня не подводит память про эти дурацкие игрища… — и уже в полный голос обратился к остальным. — Отведёте меня в деревню и сообщите управителю области…

— Ribenn, — поправил один из парней.

— Вот даже значит как, — удивлённо покачал головой Ислуин. — Дожили. Ладно, пусть будет ribenn. А сейчас бегом, показывайте дорогу. Пока я не поторопил, — магистр сделал суровое и жестокое лицо, на ладони загорелся и погас язык пламени. Эльфы испуганно вздрогнули, а Лейтис поперхнулась, чтобы не рассмеяться в полный голос.

Идти пришлось больше пяти часов. Всего через несколько сотен метров каштаны сменились дубравами с густым подлеском, к тому же постоянно попадались ложбинки и ямы, заросшие кустарником. А ходоками эльфы оказались плохими. И если по натоптанной за последний месяц тропе шли более-менее сносно, то когда Ислуин почувствовал, что впереди свинопасы со стадом и потребовал обойти их стороной — на «целине» стражники сникли и тащились еле-еле. Лейтис презрительно хмыкнула, мол, тоже мне — Дети леса. Магистр на это невежливо отгородился от эльфов пропускавшим звук лишь в одну сторону пологом и принялся делиться своими соображениями.

— Понимаешь, с момента встречи меня не покидает ощущение странности, театральности, — Ислуин неожиданно тепло улыбнулся. — Когда я ещё только в начальную школу ходил, меня иногда на год-два оставляли у бабушки. Родители часто были в отъезде по делам государственной службы. Бабушка преподавала в университете Южного удела, тамошний историко-социологический факультет мог поспорить даже со столичной Академией. Так вот, бабушкины студенты и просто любители истории устраивали реконструкции. Когда группа, скажем, месяц или два живёт точь-в-точь как предки. Обычаи, одежда, дома. А остальные наблюдают: верно ли мы догадались, так ли всё было сотни лет назад, или практика показала ошибки. А ещё делали иначе. Брали какой-нибудь известный исторический роман, жили один-в-один по нему — а затем разбирались, что в придумке искажено, почему идеализированный мир «не работает», и как ошибки связаны с современными взглядами обывателей.

Магистр остановился и показал на пыхтящих парней, которым в «рубахах» было очень неудобно перелезать через очередной поваленный ствол.