Мир в огне

— К сожалению, нет, — сухо ответил магистр. — Просто последнего тёмного эльфа уничтожили так давно, что они превратились в страшную выдумку для обывателей. Не рождается эльфа без сродства со стихией Жизни. Поэтому хоть немножко, но способны к магии все. Обратная сторона — как и Природа, мы должны соблюдать внутреннее равновесие. Его очень сложно раскачать, но если так всё же произошло — начинается перерождение. Меняется психика, меняется рисунок магических потоков. Постепенно начинает доминировать чудовищный эгоизм, удовлетворение своих желаний любыми способами. А способов у sarff немало. В какой-то момент магические способности растут скачком, Тёмные — единственные создания кроме орков, которым доступны одновременно сферы Смерти и Жизни. Внешне это проявляется в двух вещах. Первое — закат и рассвет вызывают дикие мучения, на это время тёмные вынужденно прячутся в закрытое помещение. Второй признак — эльф внешне меняется на свою противоположность. Необязательно, как в легенде, тёмная кожа и чёрные волосы. Если от рождения эльф был смуглым брюнетом — то становится блондином с белоснежной кожей.

— И при чём тут Серен и эта жадная дура? — Лейтис легонько пнула лежащий на полу свёрток, и девица замычала сквозь кляп.

— А то, что способ нарушить равновесие они выбрали один из самых экзотичных. Понимаешь, тут ведь важнее не только действие, но воля, намерение, искреннее желание. Принцесса Серен, как я успел понять, с детства получает всё, чего захочет. Пресытились ей доступные удовольствия, захотелось чего-нибудь необычного. Вот и начала таскать в свою постель девушек. А эта, — магистр брезгливо показал на несостоявшуюся убийцу, — решила, что нашла лёгкий способ разбогатеть, не рискуя нежелательной беременностью. И если служанкам, которых Серен заставляет спать с собой, ничего кроме нервного срыва и отвращения не грозит, то две эти дуры уже обречены. Пока спасает только то, что, во-первых, женский организм устойчивей мужского. И во-вторых принцесса развлекается не только с девушками, но и с парнями, а её любовница оказывается в постели госпожи не слишком часто. Но в какой-то момент женское начало из них начнёт вытекать быстрее, чем пополняться от мужчин или изнутри естественным путём. Однополые утехи станут необходимостью, и настанет день, когда очередную любовницу выпьют досуха, до смерти. Перерождение завершится… впрочем, лет десять-пятнадцать ещё есть.

— Какие лет десять, нам бы неделю прожить, — фыркнула Лейтис. — Ладно, раз мы не ушли говорить в другую комнату, встаёт вопрос: как спрятать тело, чтобы его не нашли?

— Спрятать совсем не получится. Но у меня сохранились несколько амулетов, укрывать магические мины-ловушки. Хотел оставить оркам на память в Киарнате, но пожадничал. Оказалось, не зря. На два дня, даже если начнут искать по нашим комнатам, хватит. А потом… Я так понял, завтра его Высочество Гиллакэвен и Первый советник, наконец, решили разыграть карту общины за Барьером в конфликте с конкурентами. Потребовали, чтобы я участвовал в какой-то встрече в Главной зале дворца. Я в ответ захочу пойти вместе с тобой, мне не откажут. А там переметнёмся на другую сторону. И даже если они окажутся такими же фанатиками, несколько дней подготовить побег у нас будет.

Главный зал, насколько мог рассмотреть Ислуин через наполовину открытые створки дверей, построили очень давно. Можно было судить хотя бы потому, что все колонны стояли только вдоль стен — сегодняшним архитекторам эльфов создать свод в семьдесят на сорок метров без центральной опоры было уже не под силу. Да и вымощено всё, даже колонны, медового цвета мрамором и напоминающим янтарь камнем. Этот секрет потомки тоже потеряли. А вот боковые двери с двух сторон от центрального входа и комнату пристроя, где сейчас ждал принц Гиллакэвен вместе со свитой, явно доделывали много позже. Стены завешаны гобеленами, а не украшены мозаиками, плитка пола уже местами начала истираться — не то что вечная работа гномов в янтарной зале.

Но вот невидимый глашатай загрохотал: «Рэган рода Ясных Владык вступил в Главный зал!» Первым сквозь дверь напротив вошёл десяток телохранителей, и магистр сразу напрягся. Движения, взаимное расположение — словно перед ним солдаты из линейного пехотного полка, расквартированного неподалёку от столицы. Неудивительно, что Гиллакэвен так заинтересовался искусством фехтования пришельцев: с таким уровнем подготовки этот десяток спокойно вырежет сотню не только дилетантов-aire, но и дворцовых стражей Гиллакэвена. За телохранителями вошла свита, всего пятеро. И, наконец, показался второй хозяин эльфийских земель. Не молод и не стар — для человека лет тридцать пять — сорок, для эльфа около ста семидесяти. Двигается мягко, чуть вальяжно, но фору даст даже своим бойцам. Да и меч на боку серебряно-синей туники не парадная украшенная бриллиантами зубочистка, как у Гиллакэвена, а хорошо подогнанное и явно привычное боевое оружие.