Мир в относительности

Альберт, её старший брат когда-то, как и она учился на УВС, то есть Управление высшими системами. По сути, это был президентский факультет. В те годы для всех было очевидным, что Альберт логически, являлся преемником отца, и всё же, он по-своему распорядился своей судьбой. Пройдя ускоренные курсы по освоению новых планет, он отправился на далёкую звезду Ассилун. Алекса помнила это грустное событие, произошедшее почти сразу после военны, ей тогда было десять лет.

Алекса с досадой вздохнула, после чего они обе загрустили.

- Представляешь, - проговорила Жанна, глядя куда-то вдаль, - он всё ещё в пути.

- Представляю, - прошептала Алекса, прижавшись к матери ещё сильней, её душили слёзы.

Бесконечная жалость съедала душу Алексы, но она ничем не могла помочь Жанне, да и себе тоже. Ведь она так любила своего брата.

***

Алекса уже спускалась вниз, когда увидела, как в гостиной появился её отец.

Джон Скайл, выше среднего роста, крепкий, коренастый и подтянутый. Короткая стрижка, под Цезаря открывала широкий лоб. Главное, теперь становилось ясно, на кого была похожа Алекса. Его походка, жесты, взгляд говорили о волевом, сильном характере. Это был уверенный в себе человек с приятной внешностью.

Следом за ним семенил андроид Иннокентий, докладывая обстановку в доме.

- Госпожа Скайл и Алекса присутствуют дома. Режим окружающей среды оптимальный. Посторонние каналы связи отсутствуют.

- Спасибо Иннокентий, - не глядя на него, бросил Джон,- а ты, Алекса - доченька, очень даже кстати. Отчего-то мне захотелось с тобой пообщаться и именно сейчас.

Встретившись с ним глазами, Алекса промямлила:

- Может, ты вначале отдохнёшь?

- Отдохну в моём кабинете.

Не дожидаясь её, он повернул в дальний конец гостиной, туда, где в зарослях тропических растений таилась дверь кабинета. Алекса, тяжело вздохнув, нехотя потянулась вслед за отцом.

Овальный кабинет отца, исполненный в бежевых успокаивающих тонах, не всегда был гостеприимен, потому, как таких моментов, как этот у неё в последнее время было предостаточно. В центре кабинета располагался такой же овальный и бесконечный стол. Не удаляясь вглубь кабинета, у самого края стола приткнулась Алекса. Отец грузно устроился в своём кресле, как раз напротив неё.

- Ты что туда села? - громко спросил он издалека.

- А, ты?

- По-моему, сегодня я диктую.

- Интересно знать, почему?

- Когда одного мудреца спросили, - где твоё место? - он ответил: моё место, там, где заканчивается трусость и начинается правда.

Алекса знала по опыту, когда разговор приобретал оттенок философии, то отцу лучше не перечить. Как ни крути, а ей всё же придётся сбросить остатки трусости, и повернуться лицом к правде. Хотя в последнее время рядом с отцом Алекса чувствовала какую-то странную уверенность, прилив энергии, в это время ей всегда хотелось скрестить с ним шпаги по любому поводу. Она не понимала, почему, но в душе вскипал нелепый протест всему, что бы он ни говорил. Хотя быть рядом с ним с недавних пор ей приходилось не часто. Она сопротивлялась этим встречам, и в то же время желала, может оттого, что от него набиралась этой энергии.

Отец ждал конкретного признания, это было ясно сразу, поэтому вполне честно, в двух словах Алекса выложила ему о вчерашнем инциденте, случившимся с ней и другом Димкой. Она рассказала ему, что, во время испытания автолёта, подаренного ей отцом по случаю победы, они были захвачены патрульной полицией в запретной зоне погодной установки. В головокружительной погоне, их уже почти пленили, но неожиданно у здания департамента полиции, отпустили, заручившись, лишь лёгким порицанием. Подробность о том, что автолёт после испытаний остался "слегка помятым", она предусмотрительно опустила. Закончив, Алекса вызывающе взглянула на него, пытаясь, издали предугадать его реакцию, но он молчал.

Он не понимал одного, почему она, его дочь делает буквально всё, чтобы выставить его перед всей страной в роли слабака, не способного совладать с собственным ребёнком? А, то, что она делает это нарочно, он не сомневался. Но, зачем? Почему? Почему он совсем не понимает её, а она не горит желанием понять его. Ведь было же у неё детство, когда они вдвоём были почти неразлучны, когда он появлялся с ней везде и всюду, как она была счастлива, и непосредственна, как проводили они время в бесконечных играх, понимая друг друга с полуслова. Куда делось всё это? Джон не знал, что и говорить. Он чувствовал, что её необузданный характер, это отражение характера Альберта, но Альберта он хотя бы понимал. Его патриотические стремления были близки Джону, другое дело, Алекса? Последние несколько лет, она просто измывалась над ним, либо она делала блестящие успехи в учёбе, либо тащилась в отстающих, а иногда, например, как сейчас она делала такие вещи, которых он не понимал вовсе. Джон заметил, как она поскучнела, и через силу выдавил:

- Дочь, - помолчал, и добавил, - чего ты хочешь?

Немного подумав и, смахнув с поверхности стола невидимую пылинку, она беспечно ответила:

- Скоро лето. Хочется новых впечатлений.

Джон прищурился, но смолчал.