Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

— Похоже, что профессор Гибитц со всеми в буфете, — предположила Черевко.

Владислав остановился.

— И действительно, — повернувшись к Анне. — Вполне.

Она слегка улыбнулась в ответ.

— Просто у меня из головы не выходит этот случай, — вздохнул Владислав. — Они видят многих других… других, то есть тех, кого мы еще и не знаем. Это не обязательно могут быть Ваши или мои студенты, — сделав паузу. — Они описывают разных людей. Ладно. Давайте пройдем в буфет.

Владислав направился к выходу.

— Профессор Черевко, а Вы погружали их в транс?

— Да, доктор Лесневский.

— Зовите меня просто Владислав.

— Давайте перейдем на „ты“! И пожалуйста, зовите меня просто Аня.

Владислав улыбнулся.

— Давай.

— Я погрузила их в транс, — начала она. — Так я получила эти данные. Я не решалась оглашать пока свои эксперименты, потому решила просто посетить симпозиум и послушать, может, кто-то столкнулся с подобным явлением. Я не была уверена, что это вообще стоит предавать огласке. Мне кажется… — не договорив, Черевко задумалась.

— Ты знаешь, у меня произошла почти аналогичная ситуация.

Они продолжали идти по коридору, подходя к двери, ведущей из-за кулис вновь на сцену.

— Я применял гипермнезию…

— Да, — отворяя дверь, выдохнула Анна. — Спасибо Куэ.

— Куэ?

— Ну, ты же знаешь, принцип гипермнезии открыл Куэ, — сказала Анна, продолжая идти впереди Владислава.

— Я не знал! — Владислав спустился со сцены. — Точнее, как-то не интересовался.

— Французский психолог и фармацевт Эмиль Куэ, — улыбнулась профессор. — Именно Куэ заметил, что сила внушения играет огромную роль в лечении. Одним он говорил об эффективности лекарств, а другим нет. В результате эффективность лекарств была у первых выше, чем у вторых, и они выздоравливали быстрее. И вообще его лечение было основано на сомнамбулическом состоянии. Известное в простонародье, как гипноз.

— А, — выдохнул Владислав. — Еще это состояние называют лунатизмом. Так ведь? — догнав коллегу.

— Ну, это обобщенное название, — собеседница продолжала улыбаться.

— Но принцип, принцип тот же, причем люди потом ничего и не помнят… А вообще, это только им на пользу.

— Я не спорю, согласна, — вновь улыбнулась она. — Только лунатизм проявляется простым хождением во сне. Так, по крайней мере, это слово понимает общественность. Что касается искусственного достижения, то только если человеку многократно повторять одни и те же слова.

— Анна, не только.

— Конечно, не спорю, у этого человека после погружения в это состояние происходит физиологическое изменение. Вот за этим интересно наблюдать.

— Да, — выдохнул Владислав. — Спорить не буду.

— Важно ставить правильные вопросы?

— А ты не так проста, как кажешься, — улыбнулся Лесневский, на мгновение обернувшись к Анне. — Ты этим всерьез занимаешься?

Профессор кивнула головой. Голые стены пустого конференц-зала отчетливо отражали голоса ученых.

Глава 3. Знакомство (часть 3)

— А когда они были в состоянии транса, ты не просила нарисовать портреты тех людей, которых они видели?

— Нет, — немного растерявшись, ответила Черевко. — А что так можно сделать?

— А почему нет?

— Я как-то не подумала об этом, — замедляя ход. — Да какие из них художники. Что они там нарисуют?

— А я… Анна, только не отставай, — вновь обернувшись к собеседнице. — А я попросил нарисовать…

— И что же? — перебила его Анна.

— Результат, — улыбнулся он. — Результат был ошеломляющим.

Они вошли в яркий коридор, освещенный люминесцентными лампами. По запаху можно было сразу определить, в каком направлении находится буфет. Владислав вдохнул полной грудью и только сейчас понял, насколько был голоден.

— Я здесь впервые, так что веди, — произнесла Черевко, ощущая буфетные ароматы.

И они продолжили путь.

— Ты знаешь, Анна, конечно, художники из них не очень хорошие получились, однако общие черты были схожи с некоторыми студентами из моего университета. Их я также подверг гипермнезии.

— Ты — жестокий человек, — усмехнулась профессор.

— Ой, и не говори, — улыбаясь, Лесневский бросил на нее взгляд. — Кстати, все эксперименты оплачивались из моего личного кармана.

— Но, ты вообще не рассказывал об этом, когда выступал.

— Анна, а я и не смог бы это показать. Мой настоящий доклад отправили не тем рейсом. Я остался без материалов, потому я сменил тему и стал импровизировать. Я вообще не должен был выступать с докладом о снах.

— Выступление было на хорошем уровне. Импровизируешь ты хорошо! Единственно, что я понять не могу, тема-то интересная и сильно выделялась из того океана скукоты, почему ни у кого не было вопросов к тебе? Почему только меня это заинтересовало? Боже, какие они скучные.