В сентябре 1609 г. началось вторжение армии во главе с польским королем Сигизмундом. Тогда же в Вильно увидела свет брошюра, в которой Россия приравнивалась к Америке: ее необходимо завоевать так же, как испанцы завоевали ацтеков, и плодородные земли раздать шляхтичам. Участие их многочисленных отрядов в российских событиях укрепило в Польше мнение о слабости соседа-соперника. Поэтому, несмотря на продолжавшуюся войну со Швецией в Прибалтике, сейм вотировал налоги на поход в Россию. Король приложил много усилий, перетягивая наемников из Тушина в свой лагерь под Смоленском. Уже осенью 1609 г. в Тушине обозначился кризис. В конце декабря 1609 г. Лжедмитрий бежит в Калугу, куда устремляются казачьи станицы, отряды приборных служилых, дворянские сотни южных уездов. Позднее, в феврале 1610 г., туда же бежит Марина. В январе-феврале имели место стычки между королевскими отрядами и русскими тушинцами. Однако большинство русских тушинцев-аристократов из двух маршрутов — в Москву или в Калугу — предпочли третий: в королевский лагерь под Смоленск. Там в феврале 1610 г. был заключен договор о предварительном избрании на русский трон сына Сигизмунда Владислава. Статьи соглашения регламентировали деятельность нового царя при сохранении московского государственно-политического устройства и православной веры.
Итак, весной 1610 г. в стране имелось уже три центра с формальными правами или претензиями на власть: Москва, Калуга, королевский лагерь под Смоленском. Весной-летом ведутся вялые военные действия между Лжедмитрием II и королевскими отрядами. При этом решающим должно было стать столкновение армии Шуйского с королевской ратью. Смерть Скопина в апреле 1610 г. привела к смене командования. Русские войска с отрядами наемников из Швеции выступили к Смоленску, имея во главе царского брата, бездарного Дмитрия. Едва ли не лучший польский военачальник, коронный гетман С. Жолкевский нанес внезапный удар по русской армии и сумел склонить к измене наемников. Поражение при селе Клушине было катастрофическим: правительство Шуйского за несколько часов лишилось почти всей армии и значительных средств. К Москве устремились силы Лжедмитрия II из Калуги и корпус Жолкевского. 17 июля 1610 г. царь Василий Шуйский решением представителей сословий, оказавшихся в Москве, был сведен с престола, а затем насильно пострижен в монахи. Высшую власть приняла на себя Боярская дума, по традиции именуемая «Семибоярщиной». Реальных военных сил у нее не было.
Заключенный Думой от имени русских сословий 17 (27) августа договор с Жолкевским утвердил избрание российским царем Владислава, причем крестоцелование на его имя началось едва ли не на следующий день. Дотошной регламентацией гарантировалась сохранность московских порядков во всех сферах жизни, включая церковь и веру. Власть будущего монарха серьезно ограничивалась в сфере законодательства, суда, внешней политики. Король обязывался вывести все свои войска из России и прекратить осаду Смоленска. Некоторые серьезные несогласия (в том числе о переходе Владислава в православие) не были преодолены. Их разрешение отложили до прямых переговоров с королем.
Статьи августовского договора обсуждались на заседаниях импровизированного Земского собора. Соборной делегации (представителей от сословий насчитывалось несколько десятков) во главе с Филаретом и боярином князем В.В. Голицыным поручили вести переговоры с Сигизмундом, поддерживая постоянную связь с Думой, патриархом Гермогеном, членами Собора в Москве. На этом фоне и для защиты от самозванца королевские войска вошли в Кремль. Фактически это грозило установлением контроля королевского коменданта над всеми институтами власти в столице. Но главное заключалось в другом. Сигизмунд и его окружение сочли ошибкой подписанный Жолкевским вариант соглашения. Не отвергая его формально, король затянул переговоры с русскими послами и практически дезавуировал договор, желая лично управлять Россией до взросления сына, вернуть Смоленск и другие области. А значит, осада Смоленска продолжалась. Русские же «простецы» никак не могли взять в толк: почему король воюет землю, монархом которой как будто стал его юный сын.