Мир в табакерке, или чтиво с убийством

– Меня нет! – заорал Т.С. Давстон. – Исчезни! Вон отсюда!

– Я просто подумал, что ты захочешь выйти на сцену и открыть фестиваль. В конце концов, это твойфестиваль.

– Хмм. Здравая мысль. – Он жестом отослал свою хиппи-цыпочку. – Потом закончишь поправлять мне йо-йо.

Я посмотрел на йо-йо Т.С. Давстона.

– Ты бы лучше убрал его, когда пойдешь на сцену, – посоветовал я.

– Что?

– Ну, чтобы на веревочку не наступить.

Должен сказать, что речь Т.С. Давстона на открытии фестиваля была потрясающа.

Стилем своего выступления он был во многом обязан другому знаменитому немцу. Тому, который своими речами зажигал огонь в арийских сердцах в Нюрнберге, еще допоследней войны. Здесь было все: и гордое прикрывание промежности ладошками, и паузы с отступлениями от микрофона, чтобы лучше подчеркнуть особенно сильные места, и удары кулаком в грудь, и так далее, и тому подобное, и все такое.

Мне в голову закралась непрошеная мысль: маленький фюрер мог бы добиться еще большего успеха, если бы он смог овладеть умением Т.С. Давстона расцвечивать свою речь несколькими трюками с йо-йо.

Т.С. Давстон говорил о любви, мире и музыке, и о том, что наш долг – не дать ни одной минуте пропасть даром. А когда он вдруг на секунду прервался, чтобы прикурить сигарету, дабы «насладиться ароматом Брентстока», я ощутил все величие момента.

Он покинул сцену под громоподобные аплодисменты и вернулся ко мне за микшерный пульт.

– Ну как – тебе понравилось? – спросил он.

– Блестяще, – сказал я. – Не меньше трех абзацев в биографии. Хотя у меня есть одно замечание.

– Хмм… какое же?

– Ты не сказал в микрофон «раз-два, раз-два» перед тем, как начать.

То, что происходило вечером в пятницу – это был полный восторг. На сцене играли группа за группой, а перед сценой плясал этот прекрасный народец. Они ели и они пили, и они курили сигареты «Брентсток». Чико с приятелями ходили в толпе, выслеживали сторонних торговцев и объясняли им, насколько неподобающим было их поведение. Солнце садилось за вековые дубы, что росли вдоль берега реки, и в душе у меня крепла уверенность, что эти дни навсегда останутся в моей памяти.

И они остались.

Утром в субботу меня очень грубо и очень рано разбудили. Я повернулся на другой бок, рассчитывая увидеть прекрасное лицо одной юной блондинки, которую встретил накануне. Тогда на ней было только яркое бикини, и она сидела на плечах какого-то типа, стоявшего прямо перед сценой. Ее звали Литания.

Но Литании рядом со мной не было. Потому что еще накануне Литания послала меня куда подальше.

– Просыпайся, – кричал Норман. – У нас большие неприятности и все они начинаются на «П».

Я застонал.

– Неприятности всегда начинаются на «П». Помнишь мою вечеринку по случаю Половозрелости? Все гости пришли в костюмах, которые начинались на «П».

– Неужели? – задумался Норман. – Интересно. Сейчас тоже все на «П». «Право частной собственности». «Преступное нарушение общественного Порядка». «Полицейские у ворот». И «Пойду Покакаю».

Я подумал, и решил еще немного постонать.

– Продолжай, – сказал я с тяжким вздохом. – По порядку обо всем.

Норман глубоко вздохнул.

– Фу, – сказал он. – Ты испортил воздух.

– Все мужчины портят воздух поутру. Рассказывай про эти проклятые проблемы.

– Проблемы, это уж точно. Во-первых, никто не получал разрешения на проведение фестиваля на садовых участках. Это частная собственность, они принадлежат городскому совету. Затем – шум. Почти все, кто живет по соседству, жаловались на шум, и полиция явилась закрыть фестиваль. Ну и, наконец, покакать.

– Рассказывай про «покакать».

– Две тысячи человек разбили лагерь рядом с твоим домом, и почти всем им надо где-то облегчаться. Ты не против, если они воспользуются сортиром у тебя во дворе?

Я почесал во всклокоченном затылке.

– Не знаю, – сказал я. – Нет, наверно. Надо спросить у матушки.

– Тогда все нормально.

Я вскочил с кровати.

– Черта с два нормально! – завопил я. – Что нам теперь делать?

– Я решил, что лично мне лучше убежать подальше и спрятаться получше.

– Так нельзя. Мы не можем подвести Т.С. Давстона.

– Почему? – спросил Норман.

Я подумал над его вопросом.

– А где можно получше спрятаться?

– Как насчет Южной Америки?

Я покачал головой.

– Все равно так нельзя. Мы не можем подвести всех этих людей. Они будут разочарованы в нас.

– Кто? Эти, которые пришли послушать Боба Дилана и Сонни и Шер?

– А что за климат в Южной Америке?

– Как раз для нас.

В этот момент ко мне в спальню зашел Т.С. Давстон.

– Погодка как раз для нас, – сказал он.

Мы с Норманом кивнули.

– Как раз для нас, – сказали мы.

– Так, – сказал Т.С. Давстон. – На завтрак есть что-нибудь? Я полночи кувыркался с одной цыпочкой по имени Литания, и нагулял себе страшный аппетит.

– Есть кое-какие проблемы, – осторожно начал Норман.

– Что, яйца кончились? Не беда, обойдусь беконом.

– Полиция окружает участки. Они собираются закрыть фестиваль.

Это был еще один из тех самых особых моментов. Тех, что отделяют мужчин от мальчиков, славных рыцарей от бесславных пустозвонов, львиные сердца от ливерных мозгов, чистопородных гончих псов от дворовых…