Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1

Этим подвижкам вполне отвечали перемены в колониальном мышлении лидеров Запада. В 1920‑е годы представления европейских лидеров относительно колоний были еще вполне классическими для империализма начала XX столетия — нужно использовать арабов, подавлять их восстания, разделять их вождей и властвовать над ними в целом. Именно поэтому в Северной Африке 1910-1930‑х годов еще заметны остаточные признаки территориальной экспансии Европы — как, например, силовое «умиротворение» Марокко французами (1912-1934 гг.) или закрепление итальянцев в Ливии (1911-1931 гг.). Но уже в середине 1930‑х годов перед европейскими правительствами встал вопрос о моральной и финансовой цене их колониальной политики. Мировой экономический кризис наглядно показал верхам Великобритании и Франции, что колонии и протектораты на севере Африки обходятся слишком дорого. Поэтому в 1930-1940‑х годах началась перестройка отношений между Европой и арабскими националистами: интересы метрополий все более реализовывались на основе политического компромисса с арабскими верхушками, а не при помощи затратного и ведущего к потерям силового вмешательства.

В новой схеме отношений колонизаторы оставляли за собой верховный контроль за финансами, армией и основами внешней политики страны. Зато ответственность за местное управление и иногда малая степень свободы на международной арене была передана североафриканским правительствам. Для придания большего веса этим реформам метрополии повышали юридический статус верхов «туземного» населения (реформы 1919 г. в Алжире и 1922 г. в Тунисе), предоставляли странам Северной Африки «ограниченный суверенитет», «внутреннюю автономию» и т. п. Сходная политика проводилась Великобританией и в Египте. Формальную независимость Египет получил в 1922 г., а в 1936 г. между Египтом и Британией был заключен договор о дружбе и союзе. Согласно договору, английская военная оккупация Египта была завершена (кроме зоны Суэцкого канала), а вскоре Египет вслед за Ираком вступил в Лигу Наций. Сложнее складывалась ситуация во французских владениях, где европейское население претендовало на самоуправление от имени Франции. В Алжире, Тунисе и Марокко межвоенной эпохи сложилось своего рода «колониальное двоевластие». Европейские предприниматели и землевладельцы Магриба сохраняли внешнюю лояльность Парижу, но постоянно оказывали нажим на метрополию и диктовали свою волю ее губернаторам. В силу этого власти Франции не могли устоять перед колониальными лоббистами. Даже в период правления Народного фронта (1936-1938 гг.) французское правительство так и не пришло к компромиссу с местными элитами в духе англо–иракского или англо–египетского договора.

В межвоенный период происходит бурное проникновение в страны Северной Африки элементов современности — в образе жизни, мышлении, образовании и культуре. В городах распространяются бытовые удобства (водопровод, канализация, газ, электричество), появляются новые виды транспорта (трамвай, троллейбус, автобус), улучшаются дороги. Благодаря этим переменам растет площадь городской застройки и исчезает традиционная замкнутость кварталов. Развиваются средства массовой информации (газетное дело, граммофонная запись, радио и кинематограф). Пионером арабского кино выступил Египет, а в 1930‑х годах египетские фильмы показывали уже по всему арабскому миру. При всех издержках колонизации она дала жителям Северной Африки очень много. В межвоенный период они познакомились с достижениями европейской науки и техники, современными средствами связи и коммуникации, новейшими орудиями и средствами ведения сельского хозяйства, с возможностями вывоза своей продукции в метрополию, выезда туда на заработки и получения европейского образования. В Ливане, Египте, Алжире создаются университеты современного типа, куда поступали и школьники из арабских семей.