Мир вашему дурдому!

– Ты уж из себя этакого ангела смерти не строй! Не ты им несешь неприятности, влезли они уже, похоже, во что-то.

– А кто? Кто во всем виноват?

– Началось все, как я поняла, когда горничная проговорилась о нелицеприятных событиях годовалой давности. Ее и убрали.

– Мы с ней были вдвоем, больше этот разговор никто не слышал, – сказала Муза.

– Кто-то мог подслушать, или она с кем-то еще поделилась, не только с тобой… Вывод из этого какой?

– Какой? – спросила Муза, оценив наливку на вкус.

– Значит, события имели место быть, раз на эту информацию так отреагировали и стали убирать участников той истории. Поэтому поедешь ты в Бежецк или не поедешь, той женщине все равно будет грозить опасность, – заключила Юлия Михайловна, и Муза согласилась, что в ее словах есть доля правды.

– Тогда я туда поеду, – решила она. – А вдруг успею лично предупредить, чтобы человек был осторожней!

– Когда? – спросила Юлия Михайловна, хрустя хворостом.

– Да я думаю, прямо сегодня и поеду.

– А как же разговор с Толиком? – напомнила Юлия Михайловна.

– Ах, точно! Но у меня на сердце неспокойно. А вдруг этого Анатолия придется ждать с работы, – задумалась Муза.

– Давай выпьем! Лети стрелой в свой Бежецк! Я сама с ним встречусь и обо всем расспрошу. Ты оставь мне телефон, я потом тебе все сообщу! Сразу, как выясню у него! – предложила она.

Муза была ей бесконечно благодарна, на самом деле для нее это была помощь! Они так и сделали.

После кафе Юлия Михайловна посадила Музу в автобус, который должен был доставить ее в центр на автовокзал, оттуда она должна была поехать на другом рейсовом автобусе в Бежецк. Транспортная связь по области осуществлялась через областной центр, из-за этого терялось очень много ценного времени.

Глава 19

Когда Муза добралась до места назначения, был уже поздний вечер. Чувствовала она себя прескверно: два автобуса, в которых она добиралась, везли ее с такой же деликатностью, как везли бы мешок с картошкой. Один автобус ехал с креном в сторону, отчего было очень неудобно сидеть все время в напряжении, и к тому же страшно, что он опрокинется под откос, особенно на поворотах. Это утомило нервную систему, да еще тревожные мысли и собственное бессилие. Было холодно, трясло, и Муза не смогла заснуть, хотя после вкусных пирожков и клюковки ее разморило, да и вообще она устала мотаться.

Бежецк выглядел чуть более цивильно, чем предыдущий городок, но здесь явно экономили на освещении – кругом было очень темно. Муза сразу же спросила у местных жителей, как пройти по нужному адресу, и уже скоро стояла у искомого дома. Домофон не работал, а то, что рядом с домом не наблюдалось ни пожарной, ни «скорой», ни полиции, не могло не радовать в свете последних событий. Муза задумалась у железной двери подъезда, когда внезапно с характерным звуком открылось окно на первом этаже и выглянул седой бородатый мужчина. Обычно в окна смотрят любопытные старушки.

– К кому ломишься, дорогая? – спросил он, кутаясь в куртку темного цвета.

– Я? Мне бы к Тамаре Зайцевой, – ответила Муза. – Поговорить.

– Ишь ты, поговорить. Не поздно ли? – прищурился дед.

– Так я издалека приехала. Устала сильно. Мне только поговорить, и всё. Пустите в подъезд или ей скажите, чтобы вышла. Пожалуйста! – попросила Муза.

Дед еще раз внимательно посмотрел на нее и исчез в окне, со стуком захлопнув старую деревянную раму, видимо, чтобы она вообще встала на свое место. Муза поняла, что он ее пустит, так и получилось. Дед, который оказался невысоким да еще и сгорбленным, сказал ей:

– Ну, следуй за мной, городская.

– Так мне, может, сразу к Тамаре? – робко спросила Муза.

– Сначала ко мне, – не согласился дед, указывая рукой на распахнутую дверь в свою квартиру.

Она на секунду замешкалась. Дед усмехнулся.

– Да заходи, не боись! Я один живу!

– Поэтому и страшно, – робко пискнула она.

Дед рассмеялся и взлохматил большой дрожащей пятерней седые лохмы.

– Наконец-таки дождался комплимента! Девушка боится зайти ко мне в гости! Думаешь, я еще на что-то способен? Да мне под восемьдесят, сам не знаю, почему так долго держусь на этом свете! Я долгожитель.

Муза выдохнула и вошла в его квартиру, где пахло затхлостью и старостью.

– Иди, дочка, прямо в кухню! Там хоть два сидячих места нормальных есть, – сказал дед. – Тебя как звать-то?

– Муза.

– Интересно. Музыка – полное имя?

– Му-за, и все тут.

– А я Павел Иванович.

Кухня выглядела убого. Маленький стол под затертой цветной клеенкой, три табуретки, старая плита, ржавая раковина, да еще постоянно капающий кран. В кухне не было никакой техники, на плите как раз вскипал чайник со свистком. Когда-то это было распространено, даже модно, и Муза терпеть их не могла за неприятнейший, резкий звук.

– Давай выпьем, – вздохнул Павел Иванович.

– Да я не по этому делу, – откликнулась Муза, с ужасом в глазах глядя на большую мутную бутыль, явно с самогонкой. Муза такую раньше видела только в кинокартинах Гайдая «Операция “Ы”» или «Самогонщики».

– Так мы по чуть-чуть за светлую память Тамары, – ответил старик, и Муза почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

– Господи!