Мир вашему миру

Дело в том, моя дорогая, что натуральная пища таит в себе смерть. Поглощая мясо, насильственно убитого животного мы впитываем весь его предсмертный ужас, страшную агонию последних минут и секунд существования. Гормональная буря, бушующая в живом существе перед смертью, биохимически отравляет каждую его ткань, глубоко проникая в волокна мяса на клеточном уровне.

Во многих случаях гормоны и энзимы близкой смерти способны видоизменять не в лучшую сторону молекулярные структуры протеинов, жиров, углеводов. И эта сомнительная насущная пища нам предлагается, полагается для приема внутрь.

Человек, как известно, животное всеядное, постоянно потребляющее два десятка эволюционно необходимых ему незаменимых аминокислот, служащих мономерными звеньями для построения белков его тела. За исключением суперадаптантов Террелы, выращивающих в верхнем слое кожи бактерии-симбионты, фотосинтетически обеспечивающие тела носителей аминокислотами, обычно присутствующими в террагенетических злаковых растениях, биологически нормальным людям требуется пища, к какой мы приспособились за сотни тысяч лет эволюционного и социального развития.

Все же, в моем понимании, биологическая необходимость нисколько не оправдывает сложившихся социальных стереотипов в культуре питания человека. Вернее, в бескультурье, в неразборчивости в еде, заставляющих заглатывать чужую смерть и приближать собственную преждевременную кончину.

Специфически вредным для человека является мясо агонизирующих животных, подстреленных на охоте после долгой кровавой погони. Эти белки и жиры — концентрированная смерть в чистом виде. От нее вас не спасет никакая высокотемпературная кулинарная обработка.

Думается, не случайно средний возраст в диких племенах, пробавлявшихся в древности на праматеринской планете Земля охотой и рыболовством, не превышал 25 стандартных лет.

Рыба ведь тоже чувствует свою смерть на остром крючке, в панике мечется в сети, умирает от долгого удушья на берегу. Наверное, по вредоносности стоит сравнить пожираемую человеком плоть рыбы с мясом утопленника, задохнувшегося в воде от недостатка кислорода.

Смерть мгновенна, но ожидание неминуемой гибели длиться вечность для живого существа. Холоднокровные животные, как и теплокровные, во время этих страшно долгих минут и секунд сполна насыщают предсмертными муками и ферментами ткани их тела.

Чем скорее и неожиданнее наступает внезапная смерть животного, тем меньше вреда нанесет его плоть человеку, продляющему свое существование за счет преднамеренного убийства всего живого.

При этом, ма бон ами, нет ничего отвратительнее ханжества вегетарианцев, безосновательно утверждающих, будто они не питаются убиенными живыми созданиями. Растения тоже чувствуют свою гибель, когда необратимо разрушается целостность их тканей. Они в доли секунды посылают химические и электрохимические сигналы ужаса, опасности, смертельной тревоги.

Стоит срезать одно растение, сорвать плод с ветки, как немедленно другие плоды этого дерева, все растения того же биологического вида во саду ли, в огороде отравляют себя, чтобы нанести вред убийце растительной жизни.

Таков миллионнолетний эволюционный механизм, позволяющий растениям контролировать популяции травоядных животных, чтобы избежать тотального элиминирования прожорливыми созданиями, повсюду убийственно вытаптывающих траву, обгладывающих ветви и кору.

Оттого хищники, питающиеся травоядными, травят себя не только белками агонизирующего животного, но и непереработанными растительными ядами. Вероятно, поэтому срок жизни животных, кормящихся гниющей падалью, превышает долголетие живодеров. Так как вредные субстанции и продукты предсмертного метаболизма успевают разложиться под воздействием микрофлоры биоценоза.

Те же биосферные и экологические связи убийцы и его жертвы можно проследить во взаимоотношениях между людьми и выращиваемыми ими сельскохозяйственными культурами, мясоубойным скотом, мясным птицеводством и рыборазведением.

Разумеется, биохимические сигналы гибели убитых животных, энзимная самооборона растений имеют кратковременное воздействие. Они, на наше счастье, подвержены саморазрушению. Отсюда сухой растительный корм для животных и человека намного безопаснее, чем свежая химически активная зелень.

В определенной степени вредоносные последствия от употребления растительной и животной пищи, насильственно лишенной жизни, также уменьшает глубокая кулинарная переработка. Это происходит при температуре, обеспечивающей денатурирование белков и полное разрушение ферментов. Или же путем физикохимической обработки пищевого сырья ионами хлорида натрия, то бишь поваренной соли, являющимся мощным каталитическим реагентом.

Помогает также воздействие на сырье алкалоидами и щелочами, содержащимися в пряных растениях. Но здесь следует соблюдать определенную осторожность, поскольку данные вещества являются средствами химической самообороны растений от животных.