Мир вечного полдня

— И это все, чего я добился за три недели хождения из кабинета в кабинет?

— Разве три? — Дондик почесал нос, полистал настольный календарь. — М-да, в самом деле, больше двух. — Он постучал карандашом по столу. — Погоди-ка.

И исчез на полчаса.

Ростик постоял, походил, посмотрел в окно, взял какой-то том комментариев к непонятному закону, изорванный, очевидно, для растопки очень аккуратной буржуйки, которую Ростик еще в первую неделю своего хождения сюда обнаружил в маленькой, незаметной комнатке за кабинетом. Еще там стояла кровать с пружинным матрацем, висело несколько полотенец и пара шинелей. На одной были погоны голубого цвета, на другой — милиционерские.

Потом дверь распахнулась и в комнату влетел Дондик. За ним плелся высокий, совершенно блеклый и невыразительный солдатик с голубыми погонами на плечах и с карабином в руке.

— Вот он еще с тобой поедет, — пророкотал капитан.

— Как со мной? Мы же ждем, когда утвердят фигуру главного посла. Я всего лишь наблюдатель и… — Ростик не знал, как закончить.

— Теперь ты назначен старшим и можешь отправляться хоть сегодня. Найдешь машину в гараже, там Чернобров играет, поди, в козла с другими шоферами.

Тогда Ростик и понял, что система заслуживает только презрения. И даже воевать с ней — нелепо, просто потому что война с ней недостойна сил здорового, нормального человека. Жаль, думал Ростик, что я об этом раньше не догадывался. Я бы сюда ни ногой…

— Ну, нет, — сказал он вдруг, вероятно, под влиянием последних своих соображений. — Я один не поеду. Если что-то пойдет не так… Я требую еще одного человека. Да так и солиднее выйдет.

— Хорошо, — легко согласился капитан. Кажется, он был даже доволен, что Ростик начал торговаться. — Сделаем, что в наших силах.

— В ваших, — заверил Ростик. — Мне нужен секретарь и свидетель. На эту роль я предлагаю… — У Ростика было несколько кандидатур, но все они были весьма занятыми людьми. И лишь одного человека, по его мнению, можно было без ущерба для города взять с собой. — Эдика из «Известки».

Дондик кивнул и послал своего солдатика, чтобы журналиста отыскали и доставили к нему хоть из-под земли. Тем временем Ростик отправился общаться с Чернобровом. Тот в самом деле бездельно сидел за столом в райкомовском гараже, но не играл в козла, а лениво раскладывал пасьянс. Узнав, что завтра после завтрака они, наконец, тронутся, он даже раскраснелся от удовольствия, смел карты и пророкотал на весь полупустой бокс:

— Вообще-то, у меня все готово.

Так и оказалось. Ростик, Эдик, голубопогонник, которого бойкий на язык Чернобров сразу стал называть «голуба», сам Чернобров собрались у БМП почти затемно. Паек на два дня был им уже приготовлен, его принес Голуба.

Они открыли ворота, показали охранникам какие-то бумаги и поехали. Пронеслись по стылому, голубому от ночного мороза городу, распугивая привыкших неторопливо расчищать тротуары дворников и демонстративно забывающих о проезжей части, и выскочили к Бобырям, почти в то самое место, откуда начинали свой путь прошлый раз.

Тут пришлось подождать, потому что растаскивать вмерзшие в красно-черную землю заграждения оказалось сложнее, чем летом. Но ребята из окопов справились с этим не в пример лучше, чем в прошлый раз. Хотя бы потому что научились обращаться со щитами, научились держать сплошной строй, а когда насекомые пальнули из одинокой тут катапульты, хладнокровно пропустили снаряд мимо.

Потом БМП поехала вперед, и Ростику стало ясно, что дорога легкой не будет. Колеса, хотя они и были приспособлены практически к любому бездорожью, проваливались чуть не до оси, буксовали, а время от времени начинали дико расшвыривать снег, тщетно пытаясь сдвинуть машину с места.

Первый раз это произошло, когда они еще не вышли с позиции насекомых. Голуба, укутанный в зимнюю шапку и тулуп, принялся бодро крутить турель крупнокалиберного пулемета, поливая все подряд свинцом, пока Ростик попросил его этого не делать. На что Голуба всунул голову в кабину:

— Почему? Это ж враги!

— Много мажешь, — откомментировал Ростик. — А патроны еще пригодятся.

Голуба вздумал было обидеться, но потом вал насекомых стал сплошным, Ростик сам вылез из уютного тепла переднего пассажирского сиденья, встал за турель и принялся бить короткими очередями — по две-три пули, не больше, и в самые плотные скопления атакующих богомолов и кузнечиков. Посмотрев на эту работу, Чернобров головой покрутил и тут же перекрестил Голубу в Голубца. Да и сам солдатик присмирел.

Выбравшись на снежную целину, машина пошла ровнее. Должно быть, простор и относительно ровная поверхность ее устраивала больше, чем изрытая воронками, перемешанная ногами и лапами в результате бесчисленных атак и контратак линия фронта.

Вспомнив прошлую поездку, Ростик попросил Черноброва не очень торопиться, но безрезультатно. Не проехали они и трех километров, как тот чуть не по борт влетел в замерзшее, мелкое, невидимое под снегом озерцо. Когда они все-таки выбрались из него, заякорившись тросом на встроенной в машину лебедке к соседнему огромному, почти земному дубу, водила тоже поутих.