Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом

На пятый день голодовки прибывает высокий представитель Совета по делам беженцев при ООН. Это стройный, элегантный господин лет примерно пятидесяти и при дворянском титуле, прибывает он прямиком с конференции в Вене, поездом — первый класс, спальный вагон. Секретарь директора встречает его на главном вокзале Триеста.

— Вот взгляните. — Рука титулованной особы обводит скопище турок, югославов и африканцев, которые группками стоят, либо сидят на чемоданах, либо лежат на газетах среди просторных залов триестского вокзала. — Эта проблема присутствует всюду. И это сплошь проблемы в будущем, если мы уже сейчас не займемся их разрешением. Едва ситуация у них на родине ухудшается, как они все сваливаются нам на голову, и это происходит почти непрерывно, это единственное, что мы с уверенностью можем предсказать, и, напротив, редкая удача — если ситуация вдруг улучшится. Это миграционный осмос. Вам известно, что такое осмос? Перераспределение элементов при изменении агрегатного состояния. А пресса уже выступила по этому поводу? А газета у вас при себе? Да, настоятельно прошу. И давайте побыстрей, у нас мало времени. Мне хотелось бы до вечера разобраться с этим вопросом. Мы крайне недовольны тем, что вы дали этой проблеме разрастись до подобных масштабов.

Вот уже десять минут посланник мерит шагами кабинет директора, сам же директор вместе с секретарем сидит за столом, внимательно слушает и односложно отвечает.

— Вы газеты читали? А этот снимок вы видели, эти наглые ухмылки, это же чистейший афронт, а эта дурацкая надпись, LIBERTA. Из чего она, кстати, выложена?

— Из булочек.

— Из булочек??

— Да, из булочек, которые в столовой.

— Из булочек?! Час от часу не легче. Вы допустили, чтобы лагерь превратился в цирк. Я упомяну об этом в своем отчете. Мы постараемся разрешить проблему как можно скорей, и я надеюсь, что на будущее вы избавите нас от подобных происшествий. Когда я мог бы переговорить с зачинщиками?

— Мы ждем представителя из министерства. Он должен появиться с минуты на минуту.

— А правда, что с этими людьми можно объясняться и по-русски?

— Правда.

— Вот вам — в порядке исключения — положительный эффект интернационализма.

— Простите, не понял.

— Шутка. Забудьте. Я служил посольским атташе в Москве. Приведите зачинщиков. Можно немножко позондировать почву, пока мы ждем вашего начальника.

Через несколько минут секретарь возвращается один.

— Они не желают. Они требуют, чтобы мы сами к ним пришли.

— А больше им ничего не надо? Они у вас вообще всем командуют. Видно, вы, итальянцы, никогда не изменитесь. Ну что ж, тогда пойдем к ним.

— Господа, — говорит высокий представитель ООН, обращаясь к мужчинам, которые вот уже пять дней держат голодовку, — вы компрометируете демократию. Своими непродуманными действиями вы служите другой стороне, а на нас вы навлекаете позор. Мы приняли вас, мы содержим вас, мы прилагаем все усилия, чтобы помочь вам. И мне думается, что наше гостеприимство и дух свободного правопорядка налагает и на вас определенные обязательства. Господа, вы оставили за собой ад диктатуры и заслуживаете за это всяческого уважения, так не разменивайте же это уважение на глупые шутки. И не заблуждайтесь: даже самое демократическое государство не готово мириться с подобным поведением. Свободу надо защищать от анархии и хаоса. Когда вы были в опасности, мы чтили превыше всего ваши права, мы предоставили вам защиту, и вы с готовностью ее приняли. Это налагает и на вас некоторые обязательства, прошу серьезно об это подумать. Я настоятельнейшим образом рекомендую вам немедленно прекратить вашу голодовку. От имени Верховного комиссариата по делам беженцев я обещаю вам безотлагательное рассмотрение всех застрявших документов. Но до этого вам надлежит, господа, прекратить свою демонстрацию.

— Уважаемые господа, — это встал Константин, чтобы сказать от имени голодающих, — мы не готовы мириться с любым положением лишь потому, что вырвались из диктатуры. Вам известны условия в этом лагере, так что нет нужды о них рассказывать. Они бы могли быть и получше, но невыносимыми их отнюдь не назовешь. Для того, кто проведет здесь не больше нескольких недель. Но не для того, кто живет здесь годами. Есть дети, которые родились в этом лагере, они уже умеют говорить и ходить. Нам не хотелось бы, чтобы они в этом лагере стали взрослыми. Есть мужчины и женщины, которые так долго находятся в этом лагере, что утратили свою профессию. Беженцев систематизированно превращают в арестантов. Мы дадим вам срок, в течение которого все прошения, поданные ранее чем месяц назад, должны быть рассмотрены. А до тех пор мы продолжим голодовку.

Власти выдержали пятидневный срок, и на десятый день голодовка завершилась.

— Богдан, по-моему, нам не стоит дольше здесь торчать. Мы хотим уехать. Ты еще помнишь, о чем мы недавно уговорились? Мы бы охотно так и сделали. Ты не мог бы нам посодействовать?

Богдан кивает:

— Вы правы. Для вас так будет лучше всего. Кто хочет остаться в Европе, тому незачем оставаться в Пельферино.