Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом

— Приведу тебе один пример из истории городка, в котором я довольно долго жил, городка, расположенного вдали от всех и всяческих морей этой земли. Там я держал банк, а по вечерам встречался в кафе с остальными игроками. Фамилия одного из записных игроков была Умеев; у него был смышленый маленький сынишка, которым отец очень гордился. До тех пор, пока мальчик в один прекрасный день не начал рисовать море. На уроках рисования. Удивленный учитель спросил мальчика, был ли тот хоть раз на море. Нет, отвечал мальчик. А твои родители? Нет, господин учитель, мои родители никогда не бывали на море. Может, тебе рассказывала про него твоя бабушка? Мальчик энергично замотал головой. Бабушка ничего про море не знает. Может, ты видел его в каких-нибудь книжках? Нет, господин учитель, кроме Библии, у нас других книжек дома нет. Тогда почему же ты рисуешь море? Потому, что оно мне нравится. И тут учитель сдался. И что бы он в последующие месяцы ни задавал своим ученикам, маленький Умеев рисовал только море. Учитель велел классу изобразить лучшее летнее впечатление, и тогда маленький Умеев изобразил вихрастую голову на широком песчаном берегу, а дальше на фоне самой густой синевы, какая только могла получиться с помощью карандаша, огромное море. Ничего, это пройдет, подумал учитель. Но он ошибался. Мальчик и дальше продолжал рисовать море, упорно и неизменно, а по прочим предметам его успеваемость стала много хуже, потому что он начал рисовать море и на других уроках. Поля своей тетради по математике он разрисовывал волнами, волнами, которые разбегались по страницам, независимо от того, что было задано, деление или умножение, независимо от того, правильно он решил задачу или нет. Он изводил столько синей краски, что единственная лавка канцелярских принадлежностей в том городке теперь заказывала у поставщиков синих карандашей и синей акварели вдвое больше против обычного. Отца вызвали в школу. После серьезного разговора с классным руководителем и директором он в ярости вернулся домой, твердо решив положить конец этому безобразию. Он запретил мальчику рисовать синим, а жене строго-настрого запретил покупать синюю краску. Но и это не помогло. Учитель велел ученикам нарисовать Старые горы, маленький Умеев нарисовал море. Красного цвета. Учитель пришел в отчаяние. Мальчик никак не желал понять, что ему запрещено рисовать море, когда учитель велит рисовать горы. Умеев-старший тоже пришел в отчаяние. Чем больше он старался выбить море у мальчика из головы, тем упорнее мальчик думал о море. До конца учебного года Умеев успел нарисовать море всеми мыслимыми красками и остался на второй год. Печальный Умеев-старший плелся за нами вечером этого дня, а придя в кафе, и вообще забился в угол. После нескольких конов он попросил у нас совета. Мы этого ожидали, ибо уже и в прошлые вечера он играл как новичок. Мы размышляли и размышляли, и часами можно было слышать лишь перестук костей. И вдруг один из нас сказал: мы должны показать мальчику море. Все игроки сразу оценили хорошую идею — и, прихватив других детей из того класса, мы повезли маленького Умеева к морю.

Он решительно не оставлял меня в покое, он молол и молол языком, рассказывал одну историю за другой, он заклинал меня и осыпал ругательствами, вскоре он знал по имени половину больницы, со всеми сердечно здоровался и продолжал меня уговаривать. Я начал мало-помалу привыкать к нему. Не так уж и докучали мне его визиты. Но конечно же он не мог уговорить меня покинуть клинику. Тут я был тверд как гранит.

Играть мы продолжали, и теперь у меня получалось несколько лучше. Но ему повезло больше, и он выиграл. Хоть и с трудом.

— Единственный дубль.

— Не горюй, когда-нибудь он достанется тебе.

— Хорошо тебе говорить. С твоим-то везением.

— Везение здесь ни при чем.

— Только везение и при чем.

— Объясни мне тогда, что ты этим хочешь сказать.

— То есть как это объясни? Когда любому известно, что для игры в кости нужно везение.

— Почему?

— Не действуй мне на нервы.

— Я очень рад, что ты перешел со мной на «ты», и я никоим образом не желаю действовать тебе на нервы, просто я не считаю, что эта игра в такой степени зависит от везения, как утверждаешь ты.

— Я имею в виду выбрасывание, а не тактику и тому подобное. Бросок зависит только от случая.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, где в этой игре место для случая. Разве ты не держишь все в собственных руках? Разве не от тебя зависит, с какой силой ты бросаешь кость, под каким углом к игральной доске, какие цифры находятся сверху перед началом игры? Это не имеет никакого отношения к случаю, ты со мной согласен? А знай ты свойства поверхности, по которой катятся кости, и устройство самих костей, ты мог бы рассчитать и свой бросок. Ты мог бы знать заранее, как ляжет кость, хотя, конечно, без ловкости рук и известного опыта здесь не обойтись. Ты вообще-то понимаешь, о чем я тебе толкую? Чем хныкать, потренировался бы лучше на досуге.

Я не нашелся, что возразить.