Мир водной чаши

Краска гнева моментально залила лицо Марии, и она уже хотела ответить дерзостью, но Эл опередил ее: — Поверь, так тебе будет только лучше. Вон как ты уже начинаешь пристукивать зубами. Еще часа полтора и пневмония тебе обеспечена, а там…

Эл многозначительно развел руками. Услышав столь нерадостный прогноз своей будущей жизни, Мария обиженно закусила нижнюю губку и, пылая от негодования, принялась медленно стаскивать с себя одежду.

Когда платье стало медленно подниматься вверх, Эл с удивлением отметил для себя, что у этой «худой дылды», как он окрестил Марию в первые минуты их знакомства оказалось довольно красивое тело с крепкими длинными ногами, ясно очерченной талией и вполне приличной грудью.

Освободившись от одеяния, девушка подняла свой стыдливый взгляд и встретилась с глазами Эла, в которых успела застать откровенный мужской интерес к своей фигуре. Застенчивость немедленно сменилась гневом, и только что снятое платье тугим комом незамедлительно полетело в лицо капитана вместе с емкими сравнениями.

— Вот и умница — Эл увернулся от мокрой мести и, подняв одежду со знанием дела отжал её. После этого он, как ни в чем не бывало, повернулся к девушке спиной и, принявшись аккуратно развешивать платье вблизи огня очага.

Лишившись одежды, Мария поспешила отползти в самый дальний угол топчана, судорожно прикрываясь тонкими руками. Уперевшись спиною в покатую стену хижины она, с неприязней смотрела на Эла

— Сразу видно, что ты не жительница Гарандии — усмехнулся мужчина.

— Да!? — Мария старалась говорить с вызовом, но голос предательски задрожал оттого, что Эл неторопливо оголил свой торс.

— Любая жительница Гарандии окажись она на твоем месте, закрыла бы руками не свои скромные прелести, а лицо. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому что тела у всех женщин абсолютно одинаковы, а лица разные. Возьми, прикройся

Получив теплую кожаную куртку и прикрыв свою наготу, Мария сразу почувствовала себя увереннее и значительно успокоилась. Спутник не собирался воспользоваться ее вынужденным положением, и это пробудило в ее душе даже некоторое уважение к нему. Эл тем временем снял с пояса небольшую металлическую фляжку и, поболтав ею возле уха, удовлетворенно крякнул.

Через минуту Эл уже растирал огненной жидкостью замерзшие ноги девушки. Во избежание совершенно ненужных инцидентов, он сознательно ограничил поле своей деятельности пятками, стопами и голенями больной, после чего перешел на спину, положив пациентку лицом вниз. От каждого прикосновения мужских рук вначале Мария с испугом вздрагивала, но живительное тепло, проникавшее в закоченевшее тело с каждым взмахом, постепенно отодвигало ее стыдливость на задний план.

— Ну а теперь грудь. Надо Маша, надо — и подавив слабое сопротивление больной, Эл сноровисто перевернул больную, смотря исключительно в испуганные темные глаза девушки, окаймленные тонкими бровями разлетевшиеся в разные стороны острыми стрелками. Так они и смотрели друг на друга, пока доктор не завершил свои манипуляции, позволив, Марии вновь укрыться курткой, судорожно сжимаемой на плоском животе.

На распухшее колено лесной страж постоянно накладывал холодный компресс, пока не убедился, что отек больше не нарастает. Поврежденная нога совершено не сгибалась, превращая Марию в неподъемную обузу для Эла, душа которого продолжала рваться к себе домой. Видимо девушка почувствовала настроение капитана, и когда он завершил лечение, с плохо скрываемой тревогой в голосе спросила:

— Ты меня не бросишь? Правда?

— Брошу, обязательно брошу, если будешь плохо себя вести и перечить мне — грозно произнес Эл, а затем мягко добавил, ласково потрепав девушку по голове покрытой его шейным платком в качестве покрывала: — Не грусти красавица, выскочим.

Мария, однако, не совсем до конца поверила словам спутника и провела беспокойную ночь. Лежа у стены, она сквозь сон постоянно проверяла наличие в избушке Эла, преспокойно растянувшегося на противоположном конце топчана. По этой причине, следующее утро она встретила злой и не выспавшейся, считая главным виновником в своем гневе, конечно же, капитана.

Ничего не подозревавший Эл, к тому времени уже успел раздобыть к завтраку орехов и ягод и с нетерпением ожидал возможности глянуть на колено своей спутницы. Осторожно потрогав вздувшийся сустав, он с радостью отметил, что за ночь отек не увеличился в объеме.

Во время осмотра больная постоянно стонала и вскрикивала, но не столько от боли, сколько от злости и раздражения за свои несбывшиеся тревоги.

— Будем жить — бодро подвел итог своему осмотру Эл, и дружески хлопнув девушку по плечу, приказал — давай есть.

Травма Марии задержала путешественников в лесной хижине на шесть дней. Ровно столько потребовалось Элу для того, что бы поставить больную на ноги. Уже на второй день, невзирая на крики и упреки в жестокости он заставлял девушку разрабатывать больное колено, немилосердно сгибая его. Когда же пораженный сустав стал немного функционировать, Эл немедленно поставил подопечную на ноги, заставляя несчастную проходить за один раз пятнадцать-двадцать шагов.